собирался в ночном холодном воздухе.
— Он, похоже, думает, что ты его женщина, — сказал он тихо. От его тона казалось, что на меня вывалили снег.
Я сжала зубы, чтобы ничего не сказать, пока я шла к двери, но, сжав ручку, я едко сказала:
— Он может думать, о чем хочет.
Я не знала, сколько правды в этом видела.
К моему удивлению, картофельное пюре и жареный рябчик были вкусными. Лучше гадости из банки, что мы ели до этого. Я хмуро сказала об этом Митчу. Он смерил меня взглядом, и это было лучше его другого взгляда. Декс вроде бы уловил напряжение между нами, но радостно набивал рот, ничего не говоря.
Мы ушли в гостиную после ужина, то есть, передвинулись на пару футов, я опустилась на шкуру лицом к огню, а Декс и Митч на кресла. Митч допил предыдущую бутылку бурбона и принес другую, что была дешевле. В этот раз мы с Дексом выпили по стакану, Декс вместо льда добавил нам по комочку свежего снега. Было вкусно, я держала себя в руках, но была рада напитку. Так мы могли что-то делать, а не просто пялиться друг на друга, и хотя после тяжелого ужина я была вялой, я знала, что еще рано идти спать. Разум работал, и угроза чудища — или кого-то, выдающего себя за чудище — не давала мне покоя.
Я допила свой бурбон и пыталась понять, стоит ли просить добавку, когда тусклую хижину вдруг озарил ослепительный свет.
— Датчики движения, — радостно сообщил Декс, быстро встал с кресла и пошел к окнам. Митч поступил так же, а я поднялась и взяла камеру со стола.
Даже в толстом свитере я ощущала, как волоски на руках встают дыбом. Я боялась испугаться, хоть это глупо звучало, и я встала рядом с Дексом так, что плечи соприкасались.
— Включай, — прошипел он, не отрывая взгляда от сцены снаружи.
Я так и сделала, направила камеру на окно. Я держала ее ровно, разглядывая при этом сцену. Я ничего не видела снаружи. Снег уже не падал, деревья стояли неподвижно. Мы смотрели, пока пар изнутри не покрыл окна испариной, и протереть их толком не получалось.
Митч обулся, надел куртку и схватил ружье, что стояло у двери.
— Я проверю, — рявкнул он с диким воодушевлением в глазах. Он открыл дверь и выбежал в ночь. Я отдала камеру Дексу, быстро оделась, и вскоре мы тоже вышли, наши ботинки не шумели на свежем снегу. Было холоднее обычного, я посмотрела на небо и увидела, что только несколько туч лениво скользят рядом с луной. Я слышала только биение своего сердца, неровное дыхание Декса рядом с собой, а еще воздух, замерзающий облачками у его лица.
Все озарял холодный свет, купая нас в потустороннем голубом сиянии. Лицо Декса выглядело болезненно в сочетании с его темными волосами и глазами.
— Еще снимаешь? — прошептал он, пытаясь разглядеть тьму за светом.
— Да, сэр, — ответила я, хотя не знала, что должна снимать. От чего включился свет?
— Может, стоит проверить лам? — спросил Декс.
— Зачем?
Он вскинул бровь.
— Потому что мы будем выглядеть как дураки, если напугались из-за проделок Слюнтяя.
Логично. Но я хотела узнать, куда пошел Митч.
— Митч? — тихо позвала я. Кричать и привлекать внимание к себе не хотелось, хотя было ясно, что, если тут кто-то был, он знал о нас. Он мог легко следить за нами из-за деревьев, а мы и не знали. Я надеялась, что не увижу красный блеск в темноте.
Декс потянул меня за руку.
— Идем. Уверен, он нашел себе новую добычу.
— Надеюсь, это не мы, — тихо сказала я, но позволила Дексу вести себя к другой стороне дома, к загону, где были ламы.
Мы были между домиком и загоном, среди низких кустов, когда нас вдруг окутала тьма. Датчики движения погасли, и туча закрыла луну.
— Блин, — выругался Декс. — Я знал, что нужно было взять фонарик.
Я оглянулась на домик. Свет изнутри было едва видно, а с этой стороны окон не было.
Я пожевала холодную губу, ощущая, как жидкость испаряется в сухом воздухе.
— У тебя есть свет для камеры? — спросила я.
— Внутри, — он вздохнул. — Давай сбегаем и…
Он замолчал из-за ужасающего вопля. Кровь стыла в жилах. Крик был нечеловеческим, я сжалась.
— Плохо дело, — быстро сказал Декс, я ощутила его руку вокруг моей талии, он прижал меня к себе. Я ценила это, но страх от этого не ослаб.
— Что это было? — пропищала я. — Это был… Митч?
