Гэвин с одобрением посмотрел на него:
– Восстанавливаете мое пошатнувшееся доверие к полиции, старший инспектор? Или это просто насмешка?
– Что вы, сэр! Не каждый день встретишь человека, пишущего о преступлениях. Мне важно понять, как на вас подействовало реальное преступление.
– Разочаровывающе. Что тут раскапывать, кроме того, кто именно убийца, что малоинтересно? Ни герметически запертых помещений, ни редкого орудия убийства, ни кажущихся несокрушимыми алиби!
– А по-моему, вычислить преступника гораздо интереснее всего остального, – возразила Абби. – Когда со всеми вокруг знако€м, это просто завораживает! – наивно добавила она.
– Да, моя милая, но вы – женщина. Вам интереснее люди, а не задачки. Сильно ли вы будете возражать, если убийцей окажется примитивный, незначительный персонаж, о котором вы никогда не слышали?
– И не подумаю! Я была бы только рада. Только, подозреваю, этого не произойдет.
– Я преклоняюсь перед женской интуицией. Сам ею тоже наделен. Разве ваша интуиция не подсказывает вам, что я – человек, способный на убийство?
– Ни в коей мере! – заверила Абби, покраснев.
– Значит, она у вас недоразвитая. Уверяю вас, я на это способен, и еще как!
– Вероятно, так оно и есть, – кивнул Чарлз. – Но не на это убийство. В вашем стиле было бы нечто более утонченное.
– Учтите, Чарлз, я не напрашивался на похвалу! – насмешливо заявил Гэвин.
– Я бы охотно счел вас звездой этой драмы, если бы сумел придумать внятную причину, по которой вам могла понадобиться смерть Сэмпсона Уорренби. Но никак не могу, а раз так, для меня вам придется остаться статистом.
– Неужели неприязнь ко мне не позволяет вам представить меня в звездной роли?
– Нет.
– Тогда вы ненавистник, Чарлз! Или это хитрая попытка заставить старшего инспектора утратить ко мне интерес? Придется уведомить его, что одно убийство у меня на счету уже было. Хотелось, чтобы он сам это раскопал.
– На бумаге. Это не считается.
– На бумаге – много, настоящее – всего одно.
– Послушайте, вы заходите слишком далеко! – воскликнул майор. – Это не тема для шуток!
– Какие шутки! Общеизвестно, что я убил своего сводного брата.
Майор замолчал.
– Вам обязательно представлять себя в драматическом свете? – тихо спросил Чарлз.
– Правда, сэр? – произнес Хемингуэй. – Как вы это сделали, если не секрет?
– Какая чепуха! – пробормотал сержант Карсторн, гневно глядя на Гэвина.
– Я довел брата до самоубийства, старший инспектор, и получил в наследство его собственность. Долги, доставшиеся мне, были совсем малы, чего не скажешь об обязательствах, без которых в наши чудесные времена не обходится никакая земельная собственность. Конечно, если бы я знал, что почти все деньги Уолтера привязаны к земле… Став наследником Уолтера, я превратился в верующего человека, но боюсь, все еще допускаю ошибки. Так вот, знай я это заранее, не стал бы доводить брата до самоубийства.
– Если вам не нравится жить в Торнден-Хаусе, то почему бы не съехать? – поинтересовался Чарлз.
– Найдите мне покупателя!
Майор встал:
– Я, пожалуй, пойду. Вы уж меня извините, Пленмеллер, вы несете чушь!
– Очаровательное словечко! Можно мне его использовать или у вас авторские права?
Майор, не обращая на него внимания, обратился к Хемингуэю:
– Покойный мистер Пленмеллер вернулся с войны инвалидом и, впав в невменяемое состояние, наложил на себя руки.
– Оставив письмо, в котором обвинил меня в том, что довел его до этого я. Или вы забыли?
– Жаль, что вы сами никак этого не забудете! – отрезал майор. – Жить прошлым – непростительная ошибка. Всего доброго, Абби! – Попрощавшись с остальной компанией, он удалился.
– Может, нам тоже пора, Чарлз? – спросила Абби. – Ваша матушка звала меня к восьми, не хочется заставлять ее ждать. – Как большинство девушек ее поколения, она обладала хорошими манерами.
Посмотрев на свои часы, Чарлз поднялся.
– Действительно, нам пора. Старший инспектор, а правда, что Уорренби застрелили из винтовки калибра 0,22? Или об этом следует молчать?
