голову говорить такие глупости.
– А от Мэвис именно глупостей и ждешь! – подхватила Абби. – Со мной училась одна – вылитая Мэвис. Только и слышали от нее: «Нам этого нельзя!» Со всеми была добренькая, всем все прощала, говорила только приятное. Ужас! А ведь такие люди верят в то, что говорят и делают. Я бы не возражала, если бы все это шло от сердца, но где там! Как говорит Джеффри Силлоф, лицемерие – смертельная отрава, распространяющаяся на весь организм. Да и вообще, – добавила она, – ты представляешь стреляющую Мэвис?
– Я этого не видел, – со значением сказал Чарлз. – Все, что я про нее знаю, – она явилась сюда и добровольно принялась славить человека, бывшего при жизни мерзавцем, ни в грош саму ее не ставившего и нещадно ею помыкавшего. До вчерашнего дня я не знал, почему это происходит.
– Дорогой, до вчерашнего дня ты об этом не думал, – напомнила мать.
– Она сказала, что считала уход за дядей своим долгом, – промолвила Абби.
– Пустая болтовня! – презрительно усмехнулся Чарлз. – Согласен, раньше я об этом не думал, но, помню, однажды Мэвис призналась, как удивилась, когда ненаглядный дядюшка написал ей и предложил кров. Раньше она его ни разу не видела! Если вы воображаете, будто Уорренби прежде был опорой для своей стареющей невестки, то заблуждаетесь. Он поселил Мэвис у себя, потому что, во?первых, был честолюбив и не имел времени на хозяйство, а во?вторых, верно рассудил, что в лице племянницы приобретет дармовую рабочую силу, которую сможет вовсю шпынять.
– Верно, – кивнула Абби. – И все же я настаиваю, что это сделала не она. Знаете, чем я занималась сегодня утром, пока вы были в церкви? Сходила к дому Драйбека, а оттуда через выгон к Фокс-Хаусу, засекая время. Выяснилось, что он легко мог это сделать! Я добралась до кустов утесника ровно за шесть минут. К тому же там есть где спрятаться: кусты и прочее.
– Я не говорю, что у Драйбека не хватило бы времени, просто он не такой быстрый, как ты. Староват!
– Глупости! – отмахнулась Абби. – Он тощий, как селедка! А вы видели его на теннисном корте?
В комнату вошел Хасуэлл-старший. Закрыв дверь, он заявил, что если Чарлзу необходимо пользоваться его одеждой, то пусть хотя бы возвращает ее на место, а не разбрасывает по дому. Это было сказано без зла, но и без малейшей надежды, что его слова возымеют действие. Сын, как обычно, ответил: «Извини, папа», – и немедленно выкинул это из головы.
Мистер Хасуэлл, заметив гостью, пожал Абби руку, одобрительно ее оглядев. Она удивилась, поскольку, хорошо его зная, не привыкла вызывать у него больше интереса, чем остальные знакомые сына: ко всем он относился одинаково некритично, но и без малейшего любопытства. Абби не знала, что этот неожиданный интерес вызван загадочными словами, произнесенными миссис Хасуэлл ему на ухо накануне вечером. Мистер Хасуэлл был хорошо сложен, не склонен к лишним разговорам, с бесстрастным квадратным лицом. Радушный хозяин невозмутимо относился к молодежи, наполнявшей его дом, танцевавшей под радио и бесконечно спорившей о сюрреализме, англо-советских отношениях и балете, однако внушал ужас большинству друзей Чарлза. Сейчас в ответ на вопрос сына, считает ли он, что Сэмпсона Уорренби убил старый Драйбек, мистер Хасуэлл спокойно ответил: «Конечно, нет», – после чего налил себе херес.
– Это версия Абби. Я подобного не исключаю, но отдаю предпочтение Мэвис. Как ты думаешь, папа?
– Мое мнение такое, что вам обоим лучше доверить расследование полиции и перестать болтать.
Воспитанная Абби немедленно замолчала, как ни занимала ее данная тема, но Чарлз, хотя любил родителей, не собирался доводить сыновнюю почтительность до абсурда.
– Ты отлично знаешь, что эта тема непременно всплывает. В Торндене никогда не происходило столько интересных событий.
– Знаете, мистер Хасуэлл, – поддержала Чарлза Абби, – в «Красном льве» мы беседовали со старшим инспектором из Скотленд-Ярда!
– Неужели? – Хасуэлл слегка улыбнулся. – Представляю ваше волнение! Надеюсь, вы не выложили ему своих версий?
– Что вы, мы молчали! – заверила она.
– Мне не пришлось говорить ему о моей версии, – добавил Чарлз. – За меня это сделал Гэвин. Кстати, мама, где мое старое ружье? То, что папа подарил мне, когда я учился в школе?
– Из которого ты стрелял кроликов, дорогой? Я отдала его внуку старого Ньюбиггина, такому ушастому. Помнишь, он очень помог, когда Вудхорн заболел и я не могла завести машину.
– Боже! Он его вернул?
– Наверное, – сказала миссис Хасуэлл, свертывая вышивание и снимая с пальца наперсток. – А что? Ведь тебе оно уже не нужно, Чарлз?
– Мне – нет, в отличие от старшего инспектора. Гэвина осенило, что это оружие в самый раз для Мэвис, и они обязательно это проверят. Если мое ружье кочует по деревне…
– Не кочует. Я вспомнила. Джим Ньюбиггин вернул его через день. Я находилась в Лондоне, и Молли спрятала его в чулан. Я хотела убрать ружье на чердак, вместе с остальными твоими вещами, но забыла. Теперь я не знаю, где оно.
– Черт возьми! – бросил Чарлз и поспешно вышел.
Через несколько минут он вернулся с винтовкой, держа ее рукой в перчатке.
– Она стояла в одежном шкафу, за вещами, – объяснил Чарлз. – Я к ней не прикасался, и пусть никто не прикасается – из-за отпечатков. Давай, мама, я
