Инспектор кивнул.
– Вы собрались к викарию? – спросил он.
– Да. У меня отличный предлог – его ружье.
– Карсторн проверил его алиби, оно вроде бы в порядке, шеф.
– Потому мне и нужен предлог. Если судить по рассказу полковника, то преподобный Энтони Клиберн – тот человек, который раскроет мне всю подноготную здешнего высшего общества. Пока я был вынужден выслушивать миссис Миджхолм, считающую, будто Уорренби убил Линдейл, потому что миссис Линдейл ею пренебрегает, трусишку Драйбека и Пленмеллера, которого постоянно тянет острить. В общем, у меня голова идет кругом. Хотите узнать подробности деревенской жизни, Хорас, – обращайтесь к викарию! Конечно, вам эти поучения ни к чему, вы лишены способности развязывать людям языки, а все почему? Предпочитаете пиву безалкогольную сарсапариллу – вот причина!
– Что в бумагах Уорренби, сэр? – холодно произнес инспектор.
– Ничего важного. Возможно, завтра мы найдем что-нибудь у него в конторе, хотя это сомнительно.
Инспектор с кряхтением сел, подождал, пока Хемингуэй соберет бумаги, и сказал:
– Меня кое-что настораживает, шеф.
– Уже во второй раз за сегодня. Прогресс! – одобрительно отозвался Хемингуэй. – Валяйте! Я мучаюсь неизвестностью!
– С тех по, как нам сказали, что стреляли, вероятно, из винтовки калибра 0,22, я не перестаю об этом думать. Мне кажется, что нести такое оружие на плече или под мышкой – большой риск. Вдруг столкнешься с кем-нибудь по пути? Но, глядя на вас с Пленмеллером на улице, шеф, я подумал, что если бы он засунул оружие себе в левую штанину, то никто, зная о хромоте, не заподозрил бы его.
– Неплохо, Хорас! А теперь ответьте: зачем Пленмеллер отнес винтовку домой и вернул в оружейный шкаф, а не утопил в реке или не подбросил в чей-нибудь двор? Оружие досталось ему в наследство от брата, сам он не стрелок – чему я верю, потому что, во?первых, не дурак и не станет кормить полицию враньем, которое легко опровергнуть, а во?вторых, я заметил на ружьях в его оружейном шкафу ржавчину. Если бы Пленмеллер сказал, что не знает, где это ружье, и понятия не имел, что оно пропало из шкафа, то было бы трудно доказать, что его не украли. А украсть могли! Дверь там запирается только на щеколду, а экономка у Пленмеллера глухая. – Хемингуэй встал и взглянул на мраморные часы над каминной полкой. – Я отправляюсь спать и вам советую.
Инспектор встал, внимательно посмотрел на начальника и, обращаясь к вазе с пампасной травой, задумчиво произнес:
– Если бы мне пришлось объяснять, чем хороша эта моя работа, я бы не сумел!
– Если воображаете, будто Би-би-си пригласит вас в свою программу, то напрасно. Этого не произойдет.
– Не понимаю, как Сэнди Грант проработал так долго! – буркнул Харботтл.
– Все просто, Хорас: он знал, что если будет держаться меня, то получит повышение.
– Да, ваших помощников быстро повышают, – неохотно согласился Харботтл.
– А как же! Представление к повышению – единственный способ от них избавиться. Все, немедленно спать!
На следующее утро инспектор Харботтл отправился в контору Сэмпсона Уорренби, а Хемингуэй наведался в полицейский участок, где сначала позвонил в Скотленд-Ярд, а затем побеседовал с начальником полиции графства и выслушал короткий доклад сержанта Нарсдейла.
Сержант уже отправил в Лондон пулю, которую он для проверки выпустил из ружья Гэвина Пленмеллера, вместе с гильзой, но не скрывал, что сомневается в успехе.
– В микроскоп я не смотрел, – объяснил он Хемингуэю, – но, полагаю, они найдут на гильзе повреждения, которых не было на той, другой. Вы мне что-то принесли, сэр?
– Сержант Карсторн скоро принесет еще три штуки, если найдет.
Нарсдейл усмехнулся:
– У нас тут целый арсенал!
– Вы даже не догадываетесь какой! В списке инспектора тридцать семь стволов.
– Впору устроить соревнование!
– Вот-вот! Дайте только закупить в «Вулворте» комплект призов, – сказал Хемингуэй, выходя.
Расстояние до конторы Сэмпсона Уорренби он преодолел за десять минут. Дежурный по участку предлагал ему провожатого, однако Хемингуэй знал, что ему нужно лишь пересечь рыночную площадь и дойти по Саут-стрит, главной торговой улицы Беллингэма, до Ист-стрит, поэтому отказался. Площадь была заполнена сельскими автобусами, а Саут-стрит людьми, приехавшими в город за покупками. Хемингуэй заметил мисс Паттердейл, входившую с большой корзиной в бакалейную лавку, а еще через минуту столкнулся с Гэвином Пленмеллером, выходившим из банка.
– Боже правый! Олицетворение Скотленд-Ярда! – крикнул Гэвин так громко, что все вокруг обернулись и уставились на Хемингуэя. – Любуетесь достопримечательностями, старший инспектор?
