года. Она плохая хозяйка, что, конечно, еще не превращает ее в преступницу.
– Но они не считают ее леди, хотя в доме бывают люди из высшего света.
– Один-ноль в вашу пользу, – расщедрился Хемингуэй. – Если они так говорят, им можно верить: кому знать, как не им!
Этим вечером он ужинал в уютном домике в Бромли, где обитал отставной суперинтендант Дарлистон. За едой, а также сразу после нее разговор касался только будущности троих сыновей суперинтенданта, поразительного ума его пятерых внуков, невероятного поведения кур и громкого успеха помидоров на последней местной ярмарке. Но стоило бывшему суперинтенданту ослабить брючный ремень и достать из кармана трубку и видавший виды кисет, как его супруга с неожиданным для ее полноты проворством покинула кресло, собрала на поднос посуду и сказала:
– Пойду-ка я в кухню. Если Стэнли пожаловал к нам для обсуждения нового парника, Герберт, значит, тридцать лет назад я вышла не за полицейского. Меня не проведешь! Нет, Стэнли, помощь мне не нужна, но все равно спасибо! Просто откройте мне дверь, и хватит проявлять вежливость! – С этими словами чудесная женщина подхватила поднос и ушла.
– Мать не обведешь вокруг пальца, – пробурчал Дарлистон и подвинул Хемингуэю кисет. – Попробуйте моего! Так что лишает вас покоя?
– Я пришел позаимствовать вашей мудрости, – произнес Хемингуэй.
– Вот оно что! – Дарлистон откинулся в кресле. – Учтите, я забыл больше, чем вы когда-либо будете знать.
– Ну, так напрягите память, дедушка! Давайте так: вы Мафусаил, а я ношу свою первую пару длинных штанов.
Дарлистон затрясся от смеха и указал большим пальцем на кружку с пивом, напоминая о ней гостю. Молча выслушав его, он сказал:
– Помню молодого Гранта, хороший парень. Как он?
– Неплохо для такого сосунка, – ответил Хемингуэй. – Я передам ему, что вы его помните. Он обрадуется этому гораздо больше, чем я. Мне бы хотелось, чтобы вы вспомнили кое-что другое.
– Я успел многому научить его, пока он находился у меня в подчинении. Как вы с ним ладите?
– Можно было бы и хуже. Если Грант по любому поводу не дышал на меня своим гэльским наречием, мне было бы не в чем его упрекнуть.
– Не пойму, почему он пристрастился к чесноку![1] Передайте, пусть немедленно прекратит!
– Грант его не ест, только говорит на нем, по крайней мере утверждает. На Рождество ему дали отпуск, и он запрыгнул в первый же поезд до Инвернесса. Насколько я понял, Грант целые сутки добирался до своей деревни, но воображает, будто не зря потратил время. Забудем о нем! Лучше скажите, вы помните некоего Сэтона-Кэрью, когда-то обходившегося первой половинкой этой фамилии?
– Представьте, помню! Скользкий тип, Стэнли.
– Если он выскользнет из мертвецкой, я признаю вашу правоту. А пока был бы рад услышать, из-за чего вы за ним следили: инстинкт требовал или имелись улики?
– Уликами я бы это не назвал, скорее намеки. Зато их было много. Впрочем, ни один не привел меня к его дверям. Если надо, я подниму свои старые дела, только вряд ли они вам помогут.
– Необязательно. Когда вы расправились с той бандой, что стало с нашим приятелем Кэрью?
– Он как сквозь землю провалился. У меня сложилось впечатление, что он удрал во Францию.
– Французская полиция им не занималась?
– Неизвестно.
– Я отправил в его квартиру Кэтеркотта, но наркотики – не моя специализация, так что буду признателен за любую подсказку. Стал бы он хранить их у себя дома?
– Не исключено – чтобы своевременно сбывать. Хотя я знавал типа, который снимал для своего товара сейф. Так он и попался: подозрительно наведываться в хранилище два-три раза в неделю!
– Думаете, мы найдем искомое?
– Запросто. Если он сбывал его таким людям, как ваша леди Нест, то вам нужен белый порошок, он же «снег»: героин, морфий… Только не «трава»! Его товар на вес золота и может обнаружиться где угодно. Не пропускайте сигареты – впрочем, Кэтеркотт сам не вчера родился. Клиент мог сбывать товар покупателям в виде пакетиков с порошком. Один сообразительный мошенник шлепал на свои пакетики аптекарские наклейки, вроде «борной кислоты», и запечатывал их красным воском. Точь-в-точь настоящие!
– Это ему больше подходит, чем сигаретные пачки, – заметил проницательный Хемингуэй. – Если Сэтон-Кэрью специализировался на этом, то ходил на приемы, чтобы сбывать товар. Он был очень осторожен и спешил уничтожить любые письменные улики, разве что обнаружится секретный сейф с бумагами. Не удивлюсь, что именно здесь вы и оплошали: спугнули его, а расхлебывать теперь мне!
– Что ж, – промолвил Дарлистон, потянувшись за пивной кружкой, – я не стану вас осуждать, Стэнли, за желание найти убийцу, это ваша работа. Но я насмотрелся на страшные дела, которые творили такие, как он, поэтому скажу: совершено благое дело, за какое и медали не жаль! Более того, – добавил он, наполняя стакан старшего инспектора, – из-за этих мерзавцев я поверил в ад! Если бы их там не жарили на сильном огне, мне были бы гарантированы бессонные ночи.
