На первом этаже огромного замка граф подошел к висящему у камина на бархатном шнурке колокольчику в своем кабинете и раздраженно позвонил.
Он пытался дозваться Пардью, когда по возвращении домой обнаружил парадные двери замка открытыми, но ему никто не ответил.
Граф замерз, устал и хотел есть.
Он знал, что его никто не ждет, ведь он сам сказал экономке, что на несколько дней уезжает в Лондон, но, разумеется, кто-то из слуг должен же быть на месте?
Вдруг раздался негромкий стук в дверь и в кабинет вошла Мэри.
Злость графа как рукой сняло при виде ее спокойного лица.
Ему всегда нравилась эта девушка, которая раньше прислуживала его жене.
Ее гладкие темные волосы были аккуратно заплетены в косы и уложены возле ушей двумя толстыми кольцами. Белый воротничок черного форменного платья был, как всегда, безупречен, а висящие на поясе ключи знакомо позвякивали.
— Ох, Мэри. Как видите, я вернулся. Где Пардью? Он же еще не лег спать? Мне хочется выпить горячего чаю и чего-нибудь поесть — супа, холодной говядины и соленых огурчиков, может быть? Посмотрите, что может предложить повариха.
Мэри кивнула, пытаясь перевести дух.
Она стремглав неслась из южной башни, и теперь у нее неистово колотилось сердце. Она была уверена, что граф заметит, как оно бьется под тонкой тканью черного платья.
— Наверное, мистер Пардью уже лег, милорд. Он… мне кажется, ему нездоровилось.
Ей не пристало сообщать графу, что дворецкий вылил полбутылки лучшего коньяка, который был в замке, себе в чай, и сейчас, скорее всего, уже крепко спал, похрапывая, у себя в кладовой.
Граф резко поднял голову от документов, которые как раз изучал. Он догадывался, какая хворь одолела его дворецкого, и понимал, что должен принять в связи с этим меры. Но сейчас не время.
В глубине души он отдавал себе отчет, что не обращает внимания на слуг, не выполняет возложенных на него обязанностей, но почему-то все не мог собраться с духом и решить проблему.
— Милорд, вы из-за снега не смогли попасть в Лондон? — поинтересовалась Мэри, поддерживая разговор.
— Да, дорогу замело. Никто не сможет ни выехать, ни приехать в долину несколько дней, а может быть, и недель! А снег все идет и идет, еще сильнее, чем прежде!
Мэри задумалась.
И что, скажите на милость, ей теперь делать с бедной девушкой, которая лежит наверху в спальне? Как она сможет вернуться домой?
Собравшись с духом, экономка решила было уже все рассказать, признаться, что произошло, как граф произнес:
— На этом пока все, Мэри. Кофе и поесть, пожалуйста.
Мэри вернулась на кухню и передала приказание миссис Раш.
— Он знает о старике Пардью? — спросила повариха, принеся кусок говядины из кладовой и нарезав его кусками, которые стала раскладывать на блюде.
— Понятия не имею. Раньше он вникал в хозяйские дела, но с тех пор, как погибла миледи, кажется, его мало что интересует.
Миссис Раш хмыкнула.
— Твоя правда! Дворецкий-пьяница… никаких тебе развлечений, даже из местной знати никто не заглядывает… а в этом году и вечеринки на Рождество не намечается! Благослови меня Господи, никогда не слышала ни о чем подобном в приличном доме!
Она на мгновение замолкла и спросила:
— Мэри, что ты решила делать с той девицей, что лежит наверху?
За кухонным столом как раз сидел Джордж, поглощая поздний ужин: хлеб с сыром.
Он выглянул в окно на падающий снег и понял, что опасно возвращаться к себе на ферму до утра, когда будет легче найти дорогу.
Мэри шикнула на повариху, оглянувшись, чтобы никто из слуг не услышал.
— Будем надеяться, что завтра к утру она придет в себя и сможет двигаться. Как только девушка сообщит нам, откуда она, вы, Джордж, возможно, могли бы помочь ей добраться домой. А если из-за метели это будет невозможно, отвезете ее в деревушку, в гостиницу «Золотой лев». В одном я уверена: здесь она оставаться не может, если хозяин дома.
— Когда подадут ужин его светлости, я поднимусь и посижу с ней, — предложила миссис Раш. — Вы, Мэри, выглядите уставшей. Сядьте и поговорите с Джорджем, убедите его продать свою старую ферму хозяину. Будем надеяться, что эта юная леди поведает мне, кто она, и мы сможем уладить это дело до завтра.
Мэри кивнула в знак благодарности.
