Люсия ощутила, как в груди у нее разгорается жаркое пламя гнева. Как смеет этот человек отзываться в столь неподобающем тоне о ее отце? Кем он себя считает?
— Нет, Люсия, теперь я твой опекун и хозяин дома, и потому ожидаю, что ты как послушная дочь будешь следовать моим правилам.
Люсия остановилась и в упор взглянула на него.
— Сэр, я вынуждена оставить вас. Мне нездоровится.
Не дожидаясь ответа, она быстро покинула танцпол. Но, прежде чем успела дойти до двери, к ней подошла мать.
— Люсия, ради всего святого, что на тебя нашло? Ты вела себя очень грубо и оскорбила сэра Артура.
— А разве приемлемо с его стороны отпускать оскорбительные замечания в адрес папы? Мама, даже не проси меня покорно выслушивать его, когда он критикует моего отца!
— Дорогая, я понимаю, что тебе сейчас нелегко.
— Мама, почему ты вышла за него так быстро после смерти папы? Неужели тебе все равно, что говорят люди?
— Люсия, я по-прежнему твоя мать, и ты не должна разговаривать со мной таким тоном, — резко бросила миледи, но глаза ее наполнились слезами. — Давай уйдем отсюда. На нас смотрят.
Она увлекла Люсию в библиотеку и закрыла за собой дверь.
Слезы уже ручьем струились по ее лицу, когда она взяла дочь за руку.
— Родная, я хочу, чтобы ты знала все. Если бы не сэр Артур, мы обе были бы уже на улице.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Люсия, и голос ее дрогнул.
— Мое длительное недомогание слишком дорого нам обошлось, а твой отец перед самой смертью сделал несколько очень неудачных вложений. Думаю, ты обратила внимание на то, что денег в банке осталось совсем немного, но ты еще не знаешь, что, если бы я не вышла замуж за сэра Артура, мистер Урвин советовал мне продать Бингем-холл, и тогда нам пришлось бы жить в крайне стесненных обстоятельствах!
— Нет! Этого не может быть! — в ужасе прошептала Люсия.
Мать уже не сдерживала слез.
— Это правда. Денег оставалось настолько мало, что мистер Урвин предложил мне продать кое-какие личные вещи… и я была вынуждена предпринять… некоторые шаги. Сэр Артур утешал и поддерживал меня в эти черные дни, и, когда он сделал мне предложение, я согласилась выйти за него замуж. Родная, он очень меня любит. Ты должна принять его, как сделала я, и быть с ним вежливой.
Вся неприязнь и отчуждение, которые Люсия испытывала к отчиму, вырвались наружу, и девушка расплакалась.
Как могла мать требовать от нее чего-либо подобного? Она ведь даже не заикнулась о том, что любит его, так почему же она сама должна повиноваться ему, как если бы он был ее родным отцом?
Наконец Люсия попыталась взять себя в руки.
Казалось, некая неведомая сила вселилась в нее и заговорила ее устами — слова хлынули бурным потоком, словно бы сами по себе, и она выбежала из библиотеки в сад.
— Нет! Уж лучше я закончу свои дни нищенкой в работном доме, чем признаю его отцом! — всхлипывала она. Слезы застилали ей глаза, когда она, ничего не видя перед собой, машинально устремилась к «роллс-ройсу», стоявшему на подъездной аллее.
Глава вторая
— Ричард, тебе действительно нужно идти?
Поразительно красивая эффектная женщина с рыжими кудрями натянула простыни до подбородка и, надув губки, уставилась на высокого привлекательного мужчину с густыми каштановыми волосами и пронзительными голубыми глазами, который спрыгнул с постели и принялся надевать сорочку.
Окинув влажным взглядом его мускулистую фигуру, она вздохнула.
Лорд Уинтертон был великолепен в искусстве любви, как, впрочем, и во всем остальном, чем бы ему ни приходила в голову блажь заняться. Но теперь, после крайне непродолжительного визита, он уходил.
— Послушай, Беатрис, ты же знаешь, что сегодня днем у меня назначена важная встреча, и потому я мог остаться у тебя всего на несколько часов. Я сказал тебе об этом сразу, как только пришел.
— Но, милый…
— Беатрис, пожалуйста, не смотри на меня так.
