почувствовал.
— Странно тебя здесь видеть, — сказал Капитан и встал рядом. Волосы у него были убраны в хвост — ни дать ни взять эксцентричный байкер. Только не хватало куртки из кожи.
— Отчего же?
— Эти мёртвые — не твои.
— Но своих-то ты тоже не навещаешь, верно?
Капитан беззлобно хмыкнул.
— Мои при мне. Вот тут, — и постучал себя пальцем по лбу.
Октябрь выдался тёплым и мягким. Раннее, безлюдное ещё тихое утро, с лучами, сеющимися сквозь золотую листву, располагало к благодушию.
— Общежитие, — пошутил заместитель.
— Или один большой барак. Но ни ссор, ни визгов. Они у меня — воспитанные…
С трех сторон замкнутый невысокими стенами корпусов из красного кирпича, больничный двор с четвёртой свой стороны, открытой, вызывал мысли скорей не о лечебнице — об университете или административном здании. Подстриженные газоны, аккуратные клумбы, светлые жалюзи и гардины за стеклами, ровные дорожки, строгая, торжественная даже тишина. Лишь люди в белых халатах, шагающие быстро и целеустремленно, переступившие уже тот возраст, чтобы быть опаздывающими студентами какого-нибудь медицинского колледжа, и другие люди, прохаживающиеся, напротив, слишком неспешно или слишком удобно расположившиеся на скамейках, чтобы быть теми же студентами, ловящими краткий миг отдыха, — а то и прогуливающими — подсказывали, что здесь больница. А ещё запах лекарств. Он веял ненавязчиво, как правильно подобранные духи, но никогда не пропадал. Пахло и едой — в главном корпусе была больничная столовая.
— Обожрутся, — сказал сам себе заместитель. На него как раз потянуло сладковатым жарким духом какой-то выпечки, готовящейся к завтраку.
— Это шарлотка, — определил Капитан, тоже почуяв. — С мёдом и орехами.
— Чтобы меня так кормили… Обожрутся, разжиреют, в дверь не пролезут господа выздоравливающие. Придется выпиливать.
— Почему ты такой недобрый?
— Я просто завидую. Разве не видно?
Капитан покачал головой.
— В нашей столовой плохая еда?
— Нет, что ты. Но здесь я солидарен с Яном: лучше Джера никто не готовит. А он ушёл на вольные хлеба.
— Тогда чего вздыхаешь?
— Вкусный запах. Ну не идти же клянчить кусок, в самом деле…
— Могу помочь и сделать твоё пребывание в больничной столовой легальным. К примеру, сломать тебе ногу, — серьёзно предложил Капитан. — А лучше обе, чтобы подольше не выписывали. Шарлотка из ушей полезет, возненавидишь ещё…
Рик усмехнулся.
— Спасибо, но нет. Чересчур радикальный способ. Хотя я ценю твоё дружелюбие и неизменное желание протянуть руку помощи, Капитан…
— Обращайся, если что.
Красивая звёздочка кленового листа, ровная, без пятен и изъянов, спланировала им под ноги. Синее небо, золотые деревья, мёд и яблоки в воздухе. И чуть-чуть карболка. Рик глубоко вздохнул, но уже отстранившись от запахов: он прислушивался к только что отзвучавшим словам их разговора. Оставшееся эхо мирной болтовни было напряжённым и тонким — как острота начинки под ровной и хрустящей коркой пирога. Капитан принёс с собой что- то, что хотел бы обсудить с собеседником. Надо было раньше догадаться. С чего бы тому бродить по утрам, а не заниматься более нормальными человеческими делами — спать, например? Да ещё и бродить в больничном дворе. Должно быть, сначала Капитан заглянул в кабинет и поинтересовался у Эрны, куда мог деться её начальник.
— Что случилось? — спросил Рик. — Кто-то тебя обидел, что ты так загорелся идеей ломать людям конечности?
Капитан был ниже его на полголовы, но крепче и шире в плечах, да и вообще — сильнее, поэтому представить его жалующимся на мифических обидчиков удавалось с трудом. Гораздо живей представлялось, как он выдёргивает тем самым обидчикам ноги. Не просто ломает, а выдирает, будто растущие на грядках овощи. Многие знали, что шутки с Капитаном могут плохо кончиться, но только Рик знал, насколько плохо. Однажды видел.
Капитан хмыкнул и не ответил. Он похлопал себя по карманам тёмно-синего пальто и достал сигареты. По тому, как резко он ковырнул ногтем крышку, стало ясно, что насчёт напряженности Прайм не ошибся. Разговор обещался быть непростым.
— Сядем? — предложил Капитан. Чуть тряхнул пачкой, предлагая Рику взять одну, а потом кивком указал на ближайшую скамейку. — Пока не выползли шарлоточники и всё не позанимали.
