471
Неточность: М. Горький выехал из Петрограда в Финляндию, а оттуда — в Германию 16 октября 1921 г.
472
14 февраля 1922 г. И. В. Сталин и А. Д. Цюрупа приняли группу профессоров высших технических учебных заведений, также жаловавшихся на бедственное положение науки.
473
Запись от 20 июня 1950 г. — Тетрадь III. C. 206–209.
474
Запись от 21 июня 1950 г. — Там же. C. 211–214.
475
Поскольку А. Д. Цюрупа пообещал, что вопрос о высших учебных заведениях будет рассмотрен в комиссии под председательством А. В. Луначарского с участием выборных представителей от профессуры, на состоявшемся 6 февраля 1922 г. очередном университетском собрании, после краткого отчета о переговорах с Совнаркомом и принятия резолюции о прекращении забастовки, в «комиссию Луначарского» большинством голосов были избраны профессора В. С. Гулевич, В. А. Костицын, В. В. Стратонов и в качестве кандидатов Д. Ф. Егоров, А. В. Мартынов и Г. В. Сергиевский (см.: ЦГА Москвы. Ф. Р — 1609. Оп. 1. Д. 548. Л. 1). От других московских вузов в комиссию вошли еще по 2–5 человек, всего — около 50, из-за чего, писал Стратонов, «получилась смесь политических настроений: от убежденных антибольшевиков до пресмыкающихся перед советской властью, вроде представителей Петровской сельскохозяйственной академии и даже нескольких коммунистов: от Московской горной академии — ее ректор Губкин, геолог Архангельский, от Института путей сообщения — переметнувшийся в большевизм ректор инженер Некрасов, и т. п.». Но, отмечал Стратонов, деятельность «комиссии Луначарского», затянувшись на два с половиной месяца, так ни к чему и не привела: «Заседания комиссии назначались все реже. Сам Луначарский заменял себя Покровским, с которым нам было работать слишком трудно и щекотливо. Один раз мы собрались на заседание, а ни Луначарский, ни кто-либо из Наркомпроса вовсе не явился. После оказалось, что Луначарский отменил заседание, а нас не потрудился уведомить. Перестали церемониться… Если же заседание и происходило, Луначарский теперь держал себя с показным равнодушием, деланно-небрежно. По-прежнему все предлагал нам писать записки… Но мы их более не составляли. Тогда, в своем совещании, мы решили, что тянуть эту комедию не стоит. Постановили прекратить наше участие в комиссии Луначарского». Дальнейшее Стратонов описывал так: «Надо было объяснить наше решение власти. Мне было поручено составить об этом доклад. Я написал его в кратких, но энергичных выражениях. Была избрана делегация, которая должна была вручить этот доклад заменявшему тогда Ленина, по роли председателя Совнаркома, А. И. Рыкову» (
Всего состоялось шесть заседаний комиссии — 8, 15, 20 и 27 февраля, 6 и 15 марта, после чего «делегаты от Совещания выборных представителей московских высших учебных заведений» В. С. Гулевич, В. А. Костицын, В. В. Стратонов и А. Е. Чичибабин вновь обратились в Совнарком. Возмущаясь тем, что поданные ими записки (об изменении правового положения высшей школы, мерах к улучшению ее материального положения, дефектах и желательных изменениях в действующем положении о вузах и т. д.) ни к чему не привели, профессора заявляли, что «не видят перед собой другого выхода, как
