самое? И не только друг друга. В Александрии больных чумой выбрасывали на улицу, боясь прикоснуться к ним. И только какие-то странные люди ходят по городу и собирают эти трупы, очищают улицу и отвозят их куда-то для захоронения, сами потом умирают, сами заболевают. «Кто это такие, эти странные люди?» – «Это какие-то христиане…» Это по отношению к язычникам-то, а не только друг к другу.
Чем объяснить этот феномен? Книга Деяний Апостольских сообщает о некоторых удивительных вещах, которые не укладываются в рамки обычного сознания. Те, кто принимал христианство, крестились, часто просто сами не знали, что с ними начинало происходить. Они исполнялись великой радости, ничего особенного, кажется, не происходило с ними; всего-то их погружали, крестили во имя Иисуса Христа, ничего особенного, кажется. Более того (и это всех поражало) – они приобретали особые дарования, которые действительно потрясали всех. Они начинали говорить на иностранных языках, никогда их не изучая, они исцеляли больных, изгоняли бесов одним только словом, одним прикосновением. Предсказывали события, становились пророками. Этим людям уже была не страшна никакая смерть и никакие пытки. «Мучения эти в радость рабам Твоим» – вот лейтмотив, который звучит, проходит красной нитью через массу мученических актов. Что это такое? Фанатизм? Таких масштабов, да с чего бы ему быть? Чем парализовался страх смерти, пыток? Нет естественных объяснений этому факту, слышите, нет. Остается одно объяснение – сверхъестественное. Да, то, о чём пишут Деяния Апостолов самым простым, безыскусным языком, без всякого пафоса, без восторгов, просто сообщается и больше ничего, о чём сообщает последующая история христианской церкви, повествуя о жизни великих святых, прямо свидетельствует: «Да, каждый, принимавший христианство, сознательно принимавший его, исполнялся того, что в христианстве именуется Духом Святым. Исполнялся Духом Божиим».
Этот Дух Божий действовал как на самого человека, так и на окружающих. Мы же знаем массу фактов, когда палачи-истязатели бросали свои орудия и заявляли перед лицом судьи: «Я христианин». Как это происходило? Они были потрясены тем, как слабые женщины, подчас дети (помните? – Вера, Надежда, Любовь), даже дети показывали такие потрясающие образцы мужества. Пусть объяснят это какими-нибудь естественными причинами и найдите религию, которая могла бы встать рядом с христианством в этом роде. Посмотрите на другие религии, как они возникали. Это или язычество, идущее естественным потоком из далеких глубин сознания истории человечества; если же это новая религия, то давайте посмотрим, как они обычно возникали. Cовершенно спокойно, ну, тот же буддизм. Яркая иллюстрация: Будда всюду был почитаемой фигурой, которую принимали с удовольствием, считали за честь пообщаться с ним. Или возьмем мусульманство, каким путем распространялось? Огнем и мечом.
Нет, в самом деле нечего поставить рядом с христианством. Просто невозможно объяснить, как в течение почти трехсот лет гонений христианство не только не было уничтожено, но и стало религией большинства. Это один из очень ярких, объективных моментов, свидетельствующих о том, что христианство живет не человеческой идеей, не просто философским убеждением, что Господь Иисус Христос – Бог, Спаситель, это не мнение о том, что христианство, «пожалуй», истинно. Нет. Потому что за мнение пойдут единицы на смерть, а миллионы – никогда.
Вероучительный аргумент
Этому аргументу была посвящена основная часть прочитанного курса. Существо его состоит в указании на решительное отличие догматических истин христианства как от всего комплекса идей, образующих содержание сознания язычников, так и от корневых принципов философствующего разума. Речь идет, повторюсь, о резком расхождении, доходящем порой до несовместимости.
Мы убеждаемся в этом на целом ряде примеров. Возьмите догмат Троицы. Мы сравнивали его с теми идеями, которые были в Римской империи, – ничего общего. Совершенно разные представления даже о спасении: не здесь, не в этом мире, не материальное благополучие, не государственный социальный рай на земле, нет-нет, а «Царство Божие внутри вас есть». Спаситель – это не Август, не монарх, не император, не завоеватель, не добродетельный муж, который во всей своей славе и величии царствует нам миром и дает всем благоденствие, нет-нет, а это зрак раба: «Мы проповедуем Христа распята, иудеям соблазн, эллинам – безумие».
То есть для языческого сознания хуже варианта просто не найти – насколько это ему противоестественно. Соблазн и безумие во всех истинах христианских, именно специфических христианских. Возьмем, к примеру, Боговоплощение. В язычестве воплощений различных богов сколько угодно. Однако если сопоставить – ничего общего. Вернее, так же мало общего, как между куклой и ребенком. Есть тут что-то общее? Да… что-то есть. Но кукла – только кукла и останется куклой.
Вот так же догматически истины христианства решительно отличаются от идей, которыми жило человечество, современное эпохе его зарождения. Какими общими признаками характеризуются эти христианские истины?
Тут есть целый ряд очень важных моментов. Прежде всего следует подчеркнуть факт логической невыводимости христианских истин из философских и религиозных представлений как иудейских, так и языческих. Догматы христианского вероучения не являются ни результатом логического вывода из предшествующих мировоззренческих установок, ни плодом какой-либо «доработки» соответствующих форм сознания. Ни догмат Троицы, ни догмат Боговоплощения, ни догмат спасения через крест и страдания, ни тем более положение о соединении во Христе человеческой и Божественной природ не находят никакого существенного подобия в картинах языческой теогонии и философских спекуляциях. А уж когда о Воскресении заговорили, то язычники отреагировали так, как им и положено: «Иди, Павел, послушаем тебя в другой раз, только иди подальше отсюда, не мешай нам, этих сказок мы
