Считалось, что ни один из существующих флотов не может сравниться с португальским с его мощными артиллерийскими орудиями, даже когда на стороне противника значительное численное превосходство. Лоуренсу уделял слухам мало внимания.
На самом деле египетский флот продвигался вперед медленно и до Диу добрался полгода назад после долгого пути с многочисленными отклонениями от курса. Команда была изнурена. Из-за отсутствия платы многие дезертировали. Команды двух кораблей подняли бунт. Четверть людей была убита во время Арабской кампании. А в Диу Хусейн Мусриф был принят губернатором очень осторожно. Малик Айяз поднялся из самых низов. Бывший раб, взятый в плен во время военных действий на Кавказе, при мусульманском султане достиг больших высот. К Диу он относился почти как к собственной вотчине. У него был собственный флот, состоящий из фуста — малых галер. Проницательный, прагматичный и очень хитрый, Айяз трезво оценивал баланс сил в море. Внешняя торговля, включая экспорт хлопка и тюрбанов, ранее поставлявшихся в Египет, была парализована из-за португальской блокады. Чтобы Диу сохранил независимость, приходилось ловко маневрировать между двумя грозными силами: португальцами, чье господство в Индийском океане становилось все более неоспоримым, и их врагами мусульманами. Айяз находился в сложном положении. Он понимал, что рано или поздно франки нанесут ему «визит», но при этом отдавал себе отчет, что отказ участвовать в священной войне навлечет гнев гуджаратского султана. Айяз уже вел тайные переговоры с вице- королем, но ни на минуту не забывал, что действовать следует с величайшей осторожностью.
Хусейн же появился с четким стратегическим планом и призывом объединяться во имя джихада. Среди тех, кто откликнулся, был Майимама Мараккар, арабский торговец, которого в 1503 году подверг издевательствам Висенте Содре. В Каире Мараккар от имени заморина яро призывал султана создать панисламский фронт для борьбы с ненавистными христианскими завоевателями. В Диу он приплыл на большом судне, которое выстроил и экипировал за собственный счет, и с командой из трехсот вооруженных людей. Многие из них были искусными лучниками, набранными из его племени. Они поклялись умереть ради отмщения и своей веры. И артиллерии, и боеприпасов на корабле было много.
У египтян были свои шпионы в Чауле, поэтому они были гораздо лучше информированы, чем изнемогающие от жары и безделья португальцы. Египтяне знали, что силы Лоуренсу невелики. В его распоряжении было всего три маленьких карраки, три каравеллы и две галеры — в общей сложности около пятисот человек. Целью Хусейна было напасть внезапно и смести противника, затем вступить в бой с португальскими каравеллами, блокирующими Каликут. План состоял в том, чтобы осадить форты в Кочине и Каннаноре до наступления сезона дождей. Хусейн обратился за помощью к Айязу. У губернатора Диу не было другого выхода, кроме как продемонстрировать энтузиазм по поводу этой идеи. Когда он предоставил в распоряжение Хусейна свои корабли, под командованием у того теперь находилось сорок пять судов: сорок фуста и галер, один галеон и четыре карраки, построенные европейскими кораблестроителями в Суэце. Предстояла решительная схватка за власть и торговые пути Индийского океана.
Нападение совершить планировалось в пятницу в марте — этот день недели традиционно выбирался для начала исламских кампаний. Между тем в Чауле португальцы по-прежнему коротали время на берегах реки Кундалика. На северном берегу торговцы из Кочина продолжали грузить в трюмы товар. Португальские корабли фактически были раскиданы вдоль берега в полном беспорядке. Корабль Лоуренсу, «Сан-Мигель», и «Сан-Антонио», судно, находившееся под командованием его опытного заместителя Перу Баррету, стояли на якоре на середине реки. Остальные — возле южного берега, носом к суше. Большинство людей находились на берегу, а Лоуренсу развлекался, состязаясь в метании копий с другими аристократами.
В середине дня, когда ветер дул с моря, дозорные заметили вдалеке пять европейских каррак. Давно ожидаемое прибытие эскадры Албукерка вызвало всеобщую радость. Португальцы наблюдали за приближением кораблей со спокойным интересом, но один старый солдат обратил внимание на оснастку. Затем крикнул своему оруженосцу: «Неси оружие, мы все должны вооружиться!» Он потребовал, чтобы принесли нагрудник, и принялся торопливо его надевать. Поведение старого вояки весьма позабавило остальных, которые принялись насмехаться над ним. «У этих людей Албукерка, — сердито бросил тот, — на парусах нет крестов. Они плывут под магометанскими знаменами. Синьоры, буду молиться Господу, чтобы сегодня в дураках остался я, а вы к вечеру по-прежнему были в смешливом настроении».
Корабли вошли в устье реки. За карраками ровным строем следовали шесть галер. Теперь все видели, что суда украшали красные с белым флаги и знамена с черными полумесяцами. Воины в великолепных тюрбанах, одеждах из ярких шелков и сверкающих на солнце доспехах смотрелись очень внушительно. «…Войдя в реку, они предстали перед нами в таком облачении и начали дуть во многие трубы. Этот боевой призыв, а также блеск оружия делали флот еще более пугающим. По всем этим сигналам наши люди наконец поняли, что перед ними румы». Гроты были спущены, а к бортам были прикреплены сети, чтобы защитить команду от выстрелов. Все было готово к бою.
Среди португальцев началась паника. Люди спешили к гребным шлюпкам, чтобы добраться до стоящих на якоре кораблей. Португальцы надевали доспехи, хватали мечи, шлемы и мушкеты, затем выкатили не подготовленную к стрельбе пушку. Гребцы отчаянно старались развернуть галеры, чтобы появилась возможность отстреливаться из пушек, расположенных в передней части. Крики, суета, приказы, противоречащие друг другу… Хусейн остановился в устье реки, дожидаясь, когда подойдут отставшие фуста Айяза. На самом деле губернатор Диу притворился, будто возникли какие-то
