Вауу плачут кровью. И теперь красные пятна то и дело возникали на белых кожаных штанах, скатывались по ним, оставляя следы. Нет, не на белом, но на душе. Почему? Почему ты не пришёл? Что произошло? Неужели это правда? Неужели «личное»?
Боли так много, так горько. Да, мы Вауу. Я не рассчитывал на верность, нет, даже близко. Что такое потребность в пище, я прекрасно понимаю. Как осознаю и другие обязательства. Но как ты мог не выполнить обещания?! Как ты мог… Если не тебе, то кому ещё верить в этом Мире?
Присутствие Бри ощущается где-то на краю сознания, но она не приближается. Правильно. Это не тот случай, когда она может помочь. Никто не может помочь… Вновь прикладываюсь к горлышку почти ополовиненной бутылки. Да, я опять сознательно надираюсь виски. Бри проконтролирует.
— Тана’ле?
Крэшшш. Никого не хочется видеть, но прогнать Маса не могу. Я ему обещал. И в отличие от брата сдержу обещание.
Я обернулся к дроу, позволил увидеть кровавые дорожки.
— Тана’ле…
— Не пришёл. Представляешь, он не пришёл…
— Тана’ле, может быть он не смог?
— Не захотел. Мне сказали.
— Не стоит верить всему, что говорят.
Наверно, действительно, не стоит. Но зачем Камаэлю врать? Он пришел за другим. Проверил, уточнил условия, поздравил между делом, отметился на празднике, как негласный знак со стороны Императора. Кстати, надо было видеть лицо Милфейса, когда он заметил, кто именно сидит по правую руку от меня. Усмехаюсь. Да, эльфу не было резона врать.
Не дождавшись никаких слов с моей стороны, Мас сел рядом и протянул руку:
— Напиваться в одиночестве последнее дело. Позвольте составить компанию.
— Позволю. Если ты перестанешь мне выкать. Хотя бы наедине.
— Договорились.
Я передал бутылку Масу, и он сделал долгий глоток.
— Бри, не хочешь присоединиться?
Моя Тень села с другой стороны от меня.
— Мне пить не стоит. Я на службе.
— Ай, оставь. Сегодня можно. Кому я нужен?
— Многим.
Но всё же протянула руку к бутылке и Мас её отдает. Глоток, и тара вновь возвращается ко мне. Виски обжигающей волной прокатывается по горлу и стекает в желудок. На удивление, но соседство дроу помогает взять себя в руки. Слёзы больше не пытаются нарисовать кровавые узоры на моих щеках. Янтарный алкоголь согревает, пусть немного, пусть чуток, но делает пустоту в душе не столь болезненной.
— Раэль, ты же знаешь, что тебе пить нельзя.
— Знаю. Вырубишь, если начну бузить.
— Вырублю.
— Вот и отлично. А Мас завтра снимет похмелье.
— Сниму.
Мы с дроу опять прикладываемся к горлышку. Луны просвечиваются сквозь почти пустую бутылку.
— Мас, нам нужна добавка.
— Вы…
Вскидываю на него укоризненный взгляд.
— … Ты уверен?
— Уверен.
И Мас послушно уходит. Возвращается быстро, я едва успеваю допить всё что оставалось на дне. ?, Мас прозорливо захватил сразу две! Уважаю. Теперь нет нужды передавать виски друг другу — у каждого своя бутылка. Бри отказывается пить с нами дальше, мотивируя тем, что хоть кто-то должен остаться вменяемым. Ну и ладно, ну и пусть. Бука-бяка.
А мы пьем. И боль все притупляется и притупляется. Мир начинает казаться милей, а луны ближе. О, снег пошел. Здорово! Может нас заметет в Бездну, и мы впадем в зимнюю спячку как медведи. Будет круто — тихо, спокойно и никакой боли… Почему так больно? Почему?
Конец вечера запомнился смутно, обрывочно — вот мы всё еще на крыше, уютно устроились в сугробах, вот Бри пытается нас из них выковырять, но мы не поддаемся, но пару воспитательных подзатыльников решают дело. Нехотя перемещаемся ко мне в спальню, Бри заставляет снять мокрое и усесться в халатах у камина. У камина хорошо, а в халатах неудобно, да и шкуры так приятно щекочут голую кожу, что в какой-то момент мы с Масом
