выше за счёт стройности и какой-то подчёркнуто прямой осанки. Копна вьющихся волос медового цвета обрамляла правильный овал её лица, которое – то ли благодаря этому оттенку её шевелюры, то ли чему-то ещё – тоже казалось словно подсвеченным изнутри каким-то золотистым светом. Но самым удивительным в этом лице были глаза: небольшие, но лучистые, с длинными ресницами – они прямо-таки изливали доброту, озаряя весь её образ. Женщина приветливо улыбнулась, а затем вернулась к лежащим перед ней украшениям.
Марта снова попыталась сосредоточиться на витринах, но глаза её то и дело перебегали на покупательницу, которую она стала украдкой рассматривать. Длинная, в пол, юбка с мягкими складками, узкий, подчёркивающий тонкую талию, жакет, объёмный шарф. Марта заметила, какие тонкие у незнакомки запястья. Весь её облик был таким совершенно-гармоничным, что им хотелось любоваться, как произведением искусства. Женщина стояла в пол-оборота, и Марте очень хотелось подойти поближе, чтобы понять, чем она так поразила её. Наконец, обойдя весь магазинчик, Марта приблизилась к прилавку, делая вид, что хочет посмотреть несколько выставленных за ним изделий. И тут очаровательная незнакомка, словно только её и ждала, обратилась к Марте:
– А вам – какое из них больше нравится вам?..
В одной руке у неё было длинное ожерелье, представлявшее собой ажурные переплетённые между собой листья, сделанные то ли из тонкой белой проволоки, то ли выкованные – Марта не разобрала. В другой – массивная цепь, соединяющая крупные полупрозрачные камни, вырезанные в виде цветов и тоже оплетённые замысловатым проволочным узором. Марта взглянула на украшения, потом подняла глаза на покупательницу. Та смотрела на неё всё с той же светлой улыбкой, во внимательном взгляде её серых глаз – вопрос, как продолжение её слов.
– Они оба великолепны! – Марта и в самом деле затруднялась отдать предпочтение одному из них. – А вы уже знаете, с чем будете их носить?
Незнакомка улыбнулась ещё шире, блеснув белоснежным рядом зубов:
– Пока нет, но обязательно что-нибудь придумаю. – И она с озорным видом вернулась к продавщице: – Что ж, пожалуй, я и правда – возьму оба!
Женщина занялась оплатой своих покупок, а Марта продолжала, не отрываясь, смотреть на неё. Она по-прежнему не могла понять, чем этот человек так притягивает её. Она, хоть и любовалась ею, осознавала, что не внешняя красота тому причина. Ей хотелось поговорить с незнакомкой ещё – просто о чём-нибудь; хотелось сказать, как та восхитительна, но она только молча, словно загипнотизированная, всматривалась в её лицо. Наконец, женщина обернулась, готовясь выйти и, заметив, что Марта тоже собирается уходить, приветливо кивнула ей:
– А вы что же – так ничего и не выбрали? – И, не дожидаясь ответа, добавила: – Я иду в сторону сквера Сан-Круа, а вы? Не хотите прогуляться вместе, а?
Может быть, потому, что нам так редко встречаются люди, по-настоящему гармоничные внутренне, мы всегда сразу же обращаем на них внимание? Когда искренность и доброта не прячутся ни за какими масками, когда человек достаточно уверен в себе, чтобы не стараться что-то доказать окружающим, а других принимать такими, какие они есть. С подобными людьми мы, не отдавая себе в этом отчёта, и сами чувствуем себя спокойно и уверенно. И мы интуитивно тянемся к ним, чтобы получить так необходимую любому человеку порцию душевного тепла.
Могла ли Марта устоять против подобного искушения? Никогда не жившая в одиночестве, как бы ни любила Париж, она тосковала не столько по мужчине рядом, сколько по человеческому общению, которого у неё не стало с того момента, как не стало мужчины. Впрочем, в тот момент Марта ни о чём подобном, разумеется, не задумывалась. Она просто последовала за незнакомкой, очарованная тем, что исходило от неё.
4
Незнакомку звали Ева Дюбуа и она была художницей.
– Вообще-то, у меня есть и второе имя – Марианна: маме всегда очень нравилась наша национальная героиня, и ей хотелось и меня назвать как покровительницу Франции. Но я уже и не вспомню, когда меня так последний раз называли. Разве что где-нибудь в банке… – И Ева закончила своё пояснение широкой улыбкой, открывавшей идеально ровный ряд жемчужно-белых зубов.
Родилась и выросла она в Париже и была твёрдо убеждена, что лучшего места на земле не существует.
– Конечно, иногда и я устаю, скажем, от скопления людей в метро или от толчеи в магазинах перед Рождеством, но для меня всё это – тоже часть моего любимого города. Без всего этого Париж не был бы Парижем, пожалуй.
Ева продолжала говорить, а Марта только успевала удивляться: и тому, как легко её новая знакомая находит хорошее в том, отчего большинство людей испытывают лишь раздражение; и тому, с каким воодушевлением говорит она о городе, который знает вдоль и поперёк, – а ведь так мало кто способен, прожив много лет в одном месте, воспринимать его не как привычные декорации к повседневности, но как уникальный и живой организм. Ева не была красавицей в классическом понимании этого слова, но Марта любовалась ею: всё в этой женщине было так естественно, так уместно, так сочеталось одно с другим, что не хотелось ничего исправить.
Они шли по старинным улицам, наслаждаясь тихим весенним вечером. Ева, как маленькая птичка с ветки на ветку, легко порхала с одной незамысловатой темы разговора на другую, но всё, что она говорила, было так же легко и непринуждённо. Вдруг она заговорила об их так внезапно случившемся знакомстве. В магазине она обратила внимание на Марту, потому что та не выглядела ни погружённой в заботы обывательницей, ни поверхностной туристкой, ни сухой ценительницей, которая точно знает, что ей нужно.
– Вы выглядели как человек, который что-то ищет, но как будто и сам не знает, что именно… понимаете? То есть, я хочу сказать, не в магазине, а вообще – в этом городе или в этой жизни… – она снова улыбнулась, а в её обращённом к собеседнице теплом взгляде угадывался вопрос. – Так редко
