за ним.
Вниз по дороге медленно ехал потрепанный «исудзу». Позади него клубилась пыль. Следом бежали несколько человек и смотрели на то, что находилось в задней части грузовика. Халима положила одну руку на плечо Даниэля, другую прижала к губам. И он понял, что случилось.
На кого они смотрят.
Он пытался дышать ровно, но в груди все сжалось. Даниэль бросился к автомобилю, но остановился уже через несколько метров – ноги его не слушались. Хотелось заткнуть уши, бежать прочь и никогда больше не слышать о грузовике и о том, что в нем находится. Но он все стоял на дороге, чувствуя, как пересохло во рту.
Даниэль все понял. Он прочитал это в глазах Адель, чье яркое платье развевалось на ветру, в то время как она нервно переступала возле грузовика.
По другую сторону от автомобиля бежали дети – подпрыгивая, они пытались рассмотреть лежавшее там тело.
Даниэль вышел на дорогу и поднял руку, останавливая грузовик. Он узнал водителя. Это был немногословный, практически беззубый пятидесятилетний мужчина, который не раз подвозил молодых людей к границе. На местах для пассажиров сидели два жилистых парня и вытаращенными глазами смотрели на Даниэля. Друзья кузена, которые пересекли с ним границу.
Старенький «исудзу» резко затормозил. Даниэль велел детям уйти, но они только отбежали на несколько метров и остановились в тени деревьев, не сводя глаз с автомобиля.
Мотор выключился. Казалось, весь мир, даже птицы, затих. Даниэль обошел машину спереди и подошел к кузову.
Джомо был завернут в грязно-серое одеяло, но во время долгой и тряской дороги оно сползло, открыв голову, плечо и почти всю ногу.
Смерть исказила черты его лица, сделав их острыми и прямыми.
Губы Джомо стали натянутыми, как у старика, а волосы казались седыми от пыли.
Даниэль откинул одеяло. Рубашка Джомо была грязной, но целой, без следов крови. По ту сторону грузовика слышался громкий плач Адель. Он не решался посмотреть на нее.
Пассажирская дверца открылась. Один из друзей Джомо вышел из машины.
– Он был убит выстрелом в спину.
Даниэль, не отрывая взгляда от тела, кивнул.
– Мы не стреляли даже. Но они заметили нас и спустили собак. Меня укусили за руку.
Краем глаза Даниэль видел, как парень закатывает рубашку и показывает рану, но смотреть на это не было сил. Парень продолжал говорить, его слова лились сплошным потоком, но Даниэль слышал только отрывки. Что-то о том, как они убили одну из собак пангой и застрелили другую из ружья; как их поймала охрана, когда они пытались скрыться; как выстрелили в Джомо и, раненый, он пытался бежать, но потом им пришлось тащить его на себе.
Халима обняла Адель, которая содрогалась от плача. Даниэль смотрел на них и пытался вспомнить, на пятом или шестом месяце была его сноха.
Теперь он обязан обеспечить их – Адель и будущего ребенка. Как он справится с этим, если не может прокормить даже собственную семью? Даниэль посмотрел на свои руки и заметил, что они дрожат, – точно так же, как у Адель.
Нью-Йорк, США
Роб Чезей проснулся на кожаном диване, от которого пахло мужским одеколоном и сигаретным дымом. Дождь стучал по оконному стеклу совсем близко. Поскольку он спал на животе, щека прилипла к дивану, и кожу потягивало, пока он аккуратно поднимал голову.
Роб поднялся. Тело сотрясала мелкая дрожь, будто он сидел в ванне, наполненной ледяной водой.
Роб знал, что делать с этим хорошо знакомым чувством. Ему нужно совсем немного, чтобы смягчить тревогу. Роб положил ладони на диван и почувствовал, как они затвердели. Он испугался своих мыслей. Комната качалась.
– Что это? Почему так? Неужели я вчера что-то…
В памяти мгновенно всплыла картина: тесное подвальное помещение и рука, которая тянется за таблеткой. Его рука.
– Черт, черт, черт!
Роб почувствовал, что обмочился во сне. Такое часто случалось, когда он был слишком одурманен.
Он сидел, поставив локти на колени и прикрыв голову руками, и пытался вспомнить, что делал прошлой ночью. Но в памяти сохранились только фрагменты. Лиц он не помнил. Лишь безжизненные глаза, диван с красной, как в дешевой закусочной, обивкой, шест и стоявшее на столе круглое зеркало.
Он икнул и почувствовал изжогу. Глубокий вдох: «Роб, прочь тошноту!»
Он вздохнул и заглянул в кухню, совмещенную с гостиной. Там спал бледный парень в черной майке. Он еле нашел место среди пустых бутылок и банок.
Роб посмотрел в окно. Прямо перед домом проходила дорога, с другой стороны располагались заброшенные здания.
«Бронкс? Или, может быть, Квинс? Где Вакко и Костлявый ТТ? Как они могли меня бросить? Или это я сбежал?»
