Это «скоро» так и не наступило.
Даже когда отец бросил пить.
Каждый раз во время летнего отпуска по дороге на западное побережье он с новой семьей ненадолго останавливался в Арбуге. Потом они вообще перестали общаться. Он даже не знал, сдал ли его сын экзамены.
Роб продолжал говорить себе, что это не имеет значения, отец может катиться ко всем чертям. Они отлично справлялись без него – как мать, так и он.
Мать… Он чаще кричал на нее, чем говорил спокойно.
Она, наверное, надеялась, что поездка в Бразилию их сплотит, но вместо этого между ними разверзлась пропасть.
Какое, к черту, «сплотит»! Роб не представлял, как выдержал бы все это, если бы не Криштиану, сын португальского волонтера, который приехал спустя несколько месяцев после них.
Криштиану был на год старше Роба, постоянно ходил с CD-плеером и слушал тяжелый рок – от «The Offspring» до «Alice in Chains» и «Metallica». Для Роба открылся новый мир. Мир музыкантов, сумевших выразить с помощью музыки свой гнев – чувство, которое переживал и он.
Когда год в Бразилии подошел к концу и они наконец вернулись в Арбугу, Роб твердо решил научиться играть на гитаре. Каждый вечер перед сном он листал каталоги с инструментами. Там было предостаточно крутых лакированных вариантов, но он присмотрел стандартную дешевую модель – «Squier Stratocaster» за тысячу пятьсот крон. Думал, что, может, мама решит, что он заслужил ее после того, как поехал с ней на другой конец света.
Однажды воскресным утром Роб проснулся раньше и приготовил для нее завтрак, а когда она сидела в кухне на диванчике с чашкой чая, осторожно спросил, будет ли у нее возможность купить ему гитару.
– Посмотри, – сказал он и развернул каталог на кухонном столе. – К ней в придачу бесплатно идут провод и струны, да еще и три медиатора.
Мама так долго смотрела в каталог, сидела и раздумывала, что у Роба появилась надежда.
Затем она перевела взгляд на него и сказала:
– Роберт, я не собираюсь покупать тебе гитару, но ты можешь купить ее за свои деньги.
Роб едва сдержал себя, чтобы не закричать.
– Какие деньги?
– Я обещала, что помогу тебе найти работу на лето. Как только получишь первую зарплату, можешь купить себе гитару, которую присмотрел в каталоге.
– Но это будет только через несколько чертовых месяцев!
Он почти выкрикнул эти слова.
– Ты можешь начать работу во время спортивных и пасхальных каникул.
– Почему мы не можем позволить себе купить гитару, если в состоянии купить билеты на самолет в Бразилию?
– Речь не о том, можем мы себе это позволить или нет.
– Но тогда о чем речь? Гитара не будет экологически чистой?
Мама улыбнулась, и это его еще больше разозлило. Потом она глубоко вздохнула и сказала:
– Я считаю так: если я куплю тебе дорогую вещь, как только ты ее попросишь, то ты не будешь заботиться о ней и скоро она тебе надоест. Но если ты немного подождешь и попотеешь за нее, то будешь радоваться еще больше, заполучив ее.
Роб ушел в свою комнату, хлопнул дверью и включил «Bad Religion» на самую высокую громкость. Как же он ненавидел благоразумие матери!
Но все произошло так, как она сказала. Целое лето Роб работал, разъезжая на велосипеде и раздавая листовки. Во время распределения он получил работу в Браттберге – районе города, где каждая улочка, казалось, резко поднималась вверх. Чертова работа! Но когда лето закончилось, он заработал не только на гитару «Epiphone» модели «Les Paul», но и на усилитель «Peavey» и гитарную педаль.
После этого они почти перестали громко ссориться, но годы состояния перемирия и ложного спокойствия постоянно всплывали наружу и доставляли Робу боль. Вскоре, когда он переехал в США и всерьез взялся за музыку, их отношения снова превратились в откровенную войну.
Мама не могла принять то, что он выбрал такой упаднический образ жизни.
– Знаешь, кто ты? – однажды заявила она, окинув Роба испепеляющим, презрительным взглядом, когда он пришел домой в новых кожаных штанах и настоящей леопардовой шубе. – Ты консьюмерист и эгоист.
– Черт, мама, а ты умеешь рифмовать, – сказал он, прервав ее. – Может, напишешь несколько песен для следующего альбома?
К тому моменту, как она попала в центральную больницу в Вестеросе с последней стадией рака, они не виделись почти два года. Роб даже подумал, что зашел не в ту палату, когда увидел ее. Щеки матери были распухшими от кортизона, а волосы висели как пакля.
Он действительно пытался помириться в последние дни ее жизни, и, возможно, даже она делала все, что могла.
Но этого было недостаточно.
На похоронах Роб был пьян. В церковном туалете для инвалидов они пил из горлышка «Jack Daniel’s» и уронил бутерброд в приходском зале. Он был
