– Здравствуйте! Меня зовут Гунилла Огнерюд, я тетя Роба Чезея.
Звучало так, будто она читала вслух, а кто-то помогал ей сформулировать то, что она должна была сказать.
Гас Уилсбери стоял у окна в номере отеля и нервно закатывал глаза. «Пожалуйста, не говорите мне то, что вы хотите сказать, – думал он. – Скажите лучше, что то, о чем я только что прочитал, неправда».
– Я звоню вам, чтобы сказать, что Роб погиб.
У Гаса снова все поплыло перед глазами, и он сел на диван.
Затем снова взглянул на заголовок статьи в айпаде, который лежал на журнальном столике:
РОК-ЗВЕЗДУ СЪЕЛ КРОКОДИЛ
Он надеялся, что это окажется ложью, как и многое другое, что печатает «Нью-Йорк пост», но это была правда.
Он не мог в такое поверить. Что Роб вообще делал в ЮАР? Он не из тех, кто покидал городской асфальт без надобности.
Телефон запищал от еще одного входящего звонка – наверняка от журналистов.
Гас проигнорировал его.
– Алло? Вы тут? – спросила женщина.
– Да, – ответил он. – Прошу прощения, я просто в шоке.
– Я тоже, – ответила женщина. – Вы сможете сообщить его друзьям из группы?
Пришло еще два сообщения на телефон, еще одно…
– Да, конечно. Спасибо за звонок.
– Да, это…
Она замолчала, как будто заготовленная речь закончилась и теперь ей приходилось говорить по-английски без подготовки. Она сказала что-то по- шведски, но Гас не понял, что именно. А потом добавила:
– Прошу прощения, я плохо говорю по-английски.
– Не стоит извиняться.
– Хорошо… Да, до свидания.
– До свидания.
Телефон зазвонил сразу же, как только он закончил разговор. Гас выключил звук и отложил его в сторону. От вибрации он жужжал и медленно двигался по столу. И Гас мог лишь предполагать, как долго еще это будет продолжаться.
Трасса 4, вверх к Мидделбургу, Южно-Африканская Республика
Роб, прислонившись лбом к прохладному окну пассажирского места, слушал свистящий монотонный звук скольжения шин по асфальту и смотрел в ночную темноту.
Минуло всего несколько дней с того времени, как он сидел в такси в Нью-Йорке и заснул под такой же звук, но казалось, что с тех пор прошла целая вечность.
Луна на небе, большая и круглая, – как ночник для браконьеров. Этой ночью умрут другие носороги.
Роб вспомнил о Даниэле, которого в реке утащил крокодил, и о двух маленьких детях, которые сидят в небольшом домике, похожем на сарай, где-нибудь в Мозамбике и ждут отца. О пустых тарелках на кухонном столе и о жене, которая живет надеждой, что скоро все изменится.
Бедность…
Роб вспомнил, как считал себя нищим, когда был ребенком. Как жалел, что у него нет ни «Nintendo», ни DVD-проигрывателя, ни MD-плеера, как у остальных.
Но разве ему приходилось ложиться спать голодным? Оставался ли холодильник хоть когда-нибудь пустым? Такого не было.
Может, мама и была в состоянии купить ему все эти вещи, но она решила потратить деньги на другие цели. Бороться за что-то.
Роб думал, что она была эгоисткой. Может быть, все наоборот. Возможно, она пыталась научить его тому, что на самом деле важно.
Но она делала это способом, который заставлял его злиться, – они отказывались идти друг другу на уступки и находить компромисс.
Роб вспомнил, как однажды она, когда приехала к нему в гости в Лос-Анджелес и увидела в гараже две машины, красный «феррари» и черный «Додж Челленджер», спросила:
– Это действительно необходимо?
Это был один из ее любимых вопросов, когда они обсуждали его жизнь. Второй был такой:
– Какая от этого польза?
Как будто все, что делается, должно приносить пользу.
– Нет, это не так важно, – отвечал он. – Но это круто. Попробуй как-нибудь.
Он жил так, потому что хотел этого и мог себе это позволить. «Я имею право делать так», – думал Роб. И усердно боролся за это.
