— Нет, — тихо ответила она. — Не можешь.
— А еще оплатить тренировки по баскетболу и лицей, который они так любят, и подарки на все дни рождения, на которые их приглашают.
— Нет, — повторила она.
— И у них есть бабушка с дедушкой. — Я не узнавал хрипотцу в собственном голосе. — Джейкоб постоянно рассказывал о родителях Джо, а Тайлер каждую среду ходит на рыбалку с папой Кэрри. Я не могу им это дать.
— Ты прав.
— Я люблю их, — решительно сказал я.
— Я знаю. — Ее голос дрогнул. — В этом я никогда не сомневалась.
— Я также люблю Эхо. — Я посмотрел прямо в глаза женщине. — Я скучаю по ней.
Плечи ее поднялись, и миссис Коллинз грустно улыбнулась.
— Любить кого-то — не только своих братьев — это нормально, Ной. Разрешая себе жить своей жизнью, ты не предаешь ни их, ни своих родителей.
И тут это случилось. Я годами сдерживал свое горе, и оно наконец прорвалось. Вся моя злость, грусть и боль вырвались на поверхность, несмотря на мои старания задушить их и больше никогда не испытывать.
— Я скучаю по маме с папой. — Я не мог вдохнуть. — Я просто хочу вернуть свою семью.
Миссис Коллинз вытерла глаза и подошла ко мне.
— Я знаю, — повторила она и обняла меня.
— Еще раз спасибо, Ной. — Джо пожал мне руку уже раз пятьдесят после того, как я сказал ему и Кэрри, что больше не буду добиваться опеки над мальчиками. — Обещаю, ты сможешь видеться с ними, когда захочешь.
Я кивнул и оглянулся. Миссис Коллинз и Кэрри стояли у лестницы в конце коридора на втором этаже. Миссис Коллинз ободряюще улыбнулась, и я сделал глубокий вдох.
Джо открыл дверь в спальню Джейкоба.
— Мальчики, Ной хотел бы что-то вам сказать.
— Ной! — Джейкоб, одетый в пижаму с Бэтменом, помчался через комнату и врезался в меня. — Ты все еще здесь!
— Да, — кивнул Джо. — И теперь он будет у нас частым гостем.
Мальчик посмотрел на него радостными глазами.
— Правда?
— Клянусь. — Мужчина похлопал меня по плечу. — Я дам вам время поговорить.
И он ушел, закрывая за собой дверь.
Я уже два года не оставался с братьями наедине. Обнимая Джейкоба, я смотрел на фотографию родителей. Они не вернутся, и я не смогу вернуть то, что мы потеряли, но я могу двигаться дальше.
Я сел на пол, и мое сердце дрогнуло, когда Тайлер подвинулся ближе и вложил свою маленькую ручку в мою. В другом кулачке было зажато одеяло, и он грыз большой палец. Джейкоб тоже прижался ко мне.
— Папа никогда не клянется, если это не всерьез, Ной. Он говорит, что ложь — это большой грех.
Я кивнул.
— Так и есть. Наша мама тоже так говорила. — Я откашлялся — мне предстоял самый трудный разговор в моей жизни. — Несколько лет назад я дал вам обещание. И я собирался его сдержать, но теперь не думаю, что это лучшее решение для любого из нас.
Я посмотрел на Тайлера. Он был слишком мал, чтобы помнить, как мама смеялась или как папа пытался с ней потанцевать, пока та мыла посуду. Слишком мал, чтобы помнить, как папа показывал им фотографии своих домой или объяснял своим крохам-сыновьям, как правильно вбивать гвоздь.
И Джейкоб. Достаточно взрослый, чтобы помнить, но все равно слишком маленький, чтобы осознавать то, что потерял. Он никогда не ощутит гордость от того, что мама ходит с ним по школе в родительский день. Он никогда не ощутит взрыв радости, когда папа говорит, что у него талант, вручая своему сыну первый в его жизни инструмент.
Они никогда не узнают, что потеряли двух самых замечательных людей на планете. Никогда не узнают, что каждый день моей жизни пытка этой утратой рвет меня на части.
Я сделал глубокий вдох и попытался снова начать:
— Как вы отнесетесь к тому, что будете жить здесь, а я буду просто вас навещать?
Машина миссис Коллинз завернула за угол. А я все еще сидел в своей.
