— А как же ты?
У меня внутри все ходило ходуном, и казалось, что глаза вывалятся из орбит.
Он спокойно и озорно ухмыльнулся.
— Я прямо за тобой, малышка. Ты так напряжена…
Парень подсадил меня, не упустив возможность полапать мой зад, и тут я заметила открытую папку на столе миссис Коллинз. Ну и черт с ней. Я слетела вниз и, рванув через парковку к Исайе, оглянувшись, увидела, что Ной тоже приземлился у стены. Кровь яростно потекла по моим венам, и прохладный ночной воздух обжигал легкие, пока я мчалась к свободе.
Задняя пассажирская дверь открылась, и я нырнула внутрь, приземляясь на ноги Бет. Мой желудок скрутило от вида Ноя, летевшего в нашу сторону. Исайя двинулся ему навстречу, и тут в главном офисе вспыхнул свет. Мои глаза были прикованы к темным окнам кабинета миссис Коллинз. Исайя распахнул переднюю пассажирскую дверь и сорвался с места в ту же секунду, как Ной рухнул на сиденье.
— Нужно скорее убраться отсюда. — Он посмотрел в зеркало заднего вида.
— Отвези меня к машине и езжай домой. — Ной наблюдал за темными закрытыми окнами кабинета. Он захохотал и радостно завопил; свет включился в тот момент, как мы пересекли невидимую границу свободы — то есть подъехали к супермаркету.
Исайя остановился у машины Ноя, и мы с ним вышли. За все это время Бет так и не проснулась.
— Найдите другое место, чтобы поругаться. Не задерживайтесь здесь! — крикнул нам Исайя.
— Спасибо, брат. — Ной протянул ему руку.
— Всегда к твоим услугам, дружище, — кивнул тот, отвечая рукопожатием.
Машина Исайи рванула прочь, а Ной завел свою и последовал за ним. В двух кварталах от школы мимо нас проехала полицейская машина с мигалками и без сирены. Мы были так близко…
Ной взял меня за руку.
— Детка, ты в порядке?
— Да.
Но я не чувствовала себя в порядке. Как раз наоборот. Я ждала, когда мой пульс перестанет так лихорадочно биться, когда кровь отхлынет от лица, когда легкие перестанут гореть при каждом вдохе. Теперь мы в безопасности. Мы на свободе, но мое тело продолжало реагировать, будто дьявол гнался за мной по пятам.
Мимо проехала еще одна полицейская машина, и от ее сине-красных огней заболели глаза. Медленный и ровный ритм в висках пульсировал в такт синему цвету — то далеко, то близко, далеко, близко. Левая часть лица онемела, а голова казалась неестественно легкой.
— Ной, по-моему, меня сейчас стошнит.
— Держись. — Он свернул на заброшенную парковку.
Парень едва успел припарковаться, как я распахнула дверь и вышла на подгибающихся ногах, избавляясь от остатков давно съеденного ланча. Ной убрал мои волосы с лица, его тело тряслось от еле сдерживаемого смеха.
— Нет, правда, ты слишком уж напряжена.
Мне тоже хотелось рассмеяться вместе с ним, но я не могла. Я опустилась на колени и уставилась в черноту ночи. Перед глазами все еще сверкали огни мигалок. Красный и синий. Ближе и дальше. Ближе и дальше. А потом… мрак. Ни света. Ни звука. Лишь темнота…
Вдруг перед глазами быстро замелькали яркие, красочные образы, вбиваясь в меня пулеметной очередью. Голова наклонилась вперед, и я прикрыла ее руками, чтобы отгородиться от мира. Мой разум цеплялся за изображения, пытаясь их рассортировать, классифицировать, но не мог — и эта потеря контроля, эта бомбардировка вызвала острую, мучительную боль, пронзающую мозг. Его рвали на части высокие голоса и громкие звуки. Я кричала. Потом я услышала, как Ной что-то и быстро говорит. Но звук разбивающегося стекла и мои собственные крики заглушили его.
— Что случилось?
Мужчина с небольшим фонариком в руке навис надо мной. Сзади вспыхнули красные огни, а в небе засветилось созвездие. Мамин голос что-то нашептывал мне, уговаривая вернуться к ее истории.
— Нет! — Я боролась, чтобы снова не упасть в эту яму, обратно на этот пол… чтобы не оказаться опять в луже собственной крови. — Ной!
Его хриплый голос звучал рядом со мной:
— Я здесь, детка.
Мужчина отвел фонарик. На его шее висел стетоскоп.
— Вы принимали сегодня наркотики? Пили?
Ярость в голосе парня отдавала горечью даже в моем рту:
— Послушай, ты, чертов придурок, в пятый раз повторяю, она ничего не принимала!
Он проигнорировал его и потрогал мою шею.
