— Эшли, — прошептал отец. Его рука замерла на ее животе.
Горло сжалось, как если бы кто-то душил меня, а живот напрягся, будто в него ударили. Я села ровнее, и моя голова закружилась вместе с комнатой. Полностью потерявшись в пространстве, я опустила рукава вниз.
— Я пойду… пойду… наверх.
Эшли слезла с колен отца.
— Эхо, подожди! Я не то имела в виду. Я просто хочу, чтобы ты хорошо провела время. Чтобы потом ты могла смотреть на фотографии с этой ночи и вспоминать, как весело тебе было.
Я прошла мимо нее к лестнице. Мне нужно было вернуться в свою комнату. Единственное место, которое не было полностью испорчено дизайнерскими потугами Эшли. Место, где висели яркие картины моей матери, где над столом были прикреплены фотографии нас с Эйрисом и где мне было уютно.
Сердце заныло. Я хотела большего, чем свою комнату, но это все, что у меня было. Я хотела, чтобы рядом была мама. Может, она и безумная, но она никогда не расстраивала меня. Хотела, чтобы рядом был Эйрис. Хотела, чтобы рядом был человек, который любил меня.
— Пожалуйста, дай мне объяснить! — донесся до меня голос Эшли, которая стояла у нижней ступеньки.
Я замерла на пороге. Если бы она не вошла в нашу жизнь, мама и Эйрис все еще были бы здесь, я не стала бы монстром со шрамами и наслаждалась любовью, а не страдала от ненависти, которая в данный момент кипела в моих жилах.
— Ты мне больше нравилась в роли няни. Надеюсь, когда я окончу школу, то не превращусь в такую же стерву, как ты.
Я захлопнула за собой дверь.
После этого милого обмена любезностями с Эшли я провела остаток вечера, скрываясь в своей спальне. Лежала в кровати и пялилась на ту часть комнаты, до которой Эшли тоже смогла добраться — на потолок. Пока я приходила в себя в больнице, она закрасила звездное небо, полное разных созвездий, которые мама нарисовала для меня. Когда-то мама проводила часы со мной в кровати и смотрела в потолок, рассказывая греческие мифы. Поскольку у меня осталось не так уж много хороших воспоминаний о матери, я еще больше презирала Эшли за то, что она лишила меня одного из них.
Когда в 23:30 в мою дверь постучали, я несказанно удивилась. В доме у нас все было устроено так, что извинений всегда требовали от
— Входи.
Когда в комнату вошел папа, я подскочила от неожиданности. Он никогда не заходил ко мне в спальню. Первые две пуговицы его рубашки были расстегнуты, узел галстука ослаблен. Вокруг его усталых глаз собрались обеспокоенные морщинки. Он выглядел старым. Слишком старым, чтобы быть женатым на бимбо двадцати с чем-то лет, и слишком старым, чтобы растить еще одного ребенка.
— Ей жаль, Эхо.
Конечно, он пришел говорить от имени Эшли. Боже упаси, чтобы в этом доме хоть что-то не вращалось вокруг нее.
— Ладно. Моим извинениям придется подождать до утра. Я немного устала.
Мы оба знали, что это была лишь отговорка. Мне повезет, если я смогу поспать хотя бы час. Удивив меня еще больше, отец сделал кое-что, чего не делал с тех пор, как я вернулась домой из больницы — сел на мою кровать.
— Я собираюсь связаться с твоим социальным работником. Мне кажется, что твой новый терапевт нам не подходит.
— Нет, — быстро выпалила я, и он это заметил. — Я уже говорила, она мне нравится. С ней легко общаться. Тем более ты сам сказал, что дашь ей еще один шанс.
— С тех пор как ты узнала о нас, ваши с Эшли отношения стали натянутыми. Но теперь ты стала набрасываться на нее чаще, чем обычно. Она беременна. Я не хочу, чтобы она испытывала стресс.
Большой палец на ноге раскачивался взад-вперед, как маятник. Неужели, меня так трудно любить?
— Я буду стараться. Просто разреши мне и дальше видеться с миссис Коллинз. — Мне нужно было дать ему причину отступить. — Это она убедила меня сосредоточиться на друзьях и свиданиях.
Ложь.
Обеспокоенные морщинки частично исчезли.
— Не думаю, что дело в ней. Дело в тебе. Я оставлю эту тему, если ты исправишь свое поведение. Эшли любит тебя. Когда-то ты восхищалась ей.
Да, когда на
— Если ты действительно хочешь показать мне, что стараешься, позволь Эшли отвезти тебя на шопинг. Она спланировала этот день и сейчас просто
