Песня была красивая, про любовь. Но печальная.
«Как странно… — подумал Антошин. — Свадьба, вроде радоваться надо, а они такие грустные песни поют. Чудны?е люди… Веселятся вроде, выпивают, а песни поют грустные».
Когда принесли жаркое, Малко сказал:
— Всё. К концу пир идет. Значит, сейчас так будет… Сейчас дру?жка… Хотя дру?жки у нас нет… Ну, значит, просто приятель какой Найдёна блюдо с жарким обернет в скатерть, положит туда солонку, калач и отнесет все это на брачную постель.
— Погоди… Ты про дружку уже что-то говорил… Это кто такой-то?
— Ну ты и издалека же приехал! — На этот раз Малко улыбнулся ободряюще. — Дружка — главный человек на свадьбе, распорядитель всего. Но у нас какая свадьба? Беглая. Дружки не будет. С другой стороны, если обряд не сделать, то не видать молодым счастья. Значит, смотри, сейчас друг его какой-нибудь возьмет солонку, калач…
Другом Найдёна оказался Кривош.
Он быстро и точно сделал все так, как и рассказывал Малко.
Гости поднялись.
Жених и невеста остались сидеть.
Живко взял их руки в свою огромную, как блюдо, ладонь, как бы связав воедино, и начал речь.
И с каждым его словом полковник чувствовал, как хмель выветривается у него из головы.
«Неужели они нашли то, что искали? Как это?.. „Узрели", да… Вот так вот просто, случайно… Хотя как — случайно? Дорога привела. А она всегда знает, что делает».
— Жизнь стоит на любви, — начал Живко. — А любовь — это всегда сочетание радости и печали. Так задумано богами, чтобы мы не зазнавались слишком, но в то же время во тьме грусти все время не пропадали. Но мы забываем о замысле богов. И боги, чтобы заставить нас вспомнить о юдоли и радости, идущих вместе, придумали свадьбу. Нигде, как на свадьбе, печаль и радость не бывают так дружны. Любимая дочь уходит от нас — и мы грустим. Любимая дочь обрела надежную крепость — и мы радуемся. На свадьбе мы задумываемся о прожитых годах — и грустим. На свадьбе мы думаем о будущих внуках — и радуемся. — Антошину показалось, что Живко посмотрел ему прямо в глаза и произнес, почему-то четко отделяя слова: — Свадьба — это когда радость и юдоль вместе.
Антошин радостно посмотрел на Малко — мальчишка спал.
Не дождавшись конца речи Живко, под недоуменными взглядами гостей Антошин, пошатываясь, вышел на улицу.
Вук, обиженный тем, что его не взяли на праздник, тут же опустился ему на плечо.
Прямо от дома Живко через деревню шла дорога. И Антошин знал каким-то абсолютным, точным знанием: если пойти по этой дороге, придешь к избе на куриножке. Точно придешь. И быстро придешь. Прямо к этой самой Бабе Яге, которая, оказывается, на самом деле существует.
— Эй! — окликнул его из темноты женский голос.
Антошин обернулся.
Длинноволоска.
На ней было черное длинное платье, сливающееся с темнотой. Белые волосы светились под лунным светом, и казалось, прекрасная женская голова сама по себе, отдельно плывет в темноте.
— Ты однажды спас меня, — сказала Длинноволоска. — И потому я пришла к тебе. Дорога вела меня, и она не ошиблась. Дорога никогда не ошибается. Впрочем, тут поблизости деревень-то и нет, кроме этой. И вот я пришла к тебе.
Антошин отшатнулся.
