Еще раз осмотревшись, Малко заговорил абсолютно спокойно. Так, словно план действий был у него заранее готов:
— Мы должны медленно подняться. И встать спина к спине. Если мы убьем одного волка, остальные не станут на нас нападать. В конце концов, трое против двух — мы вполне можем побороться.
Полковник Николай Васильевич Антошин терпеть не мог, когда им командовали. Подчиняться — это было для него самым ненавистным делом во время службы. Он и работу воинскую выбрал такую, чтобы штабные руководили меньше. Начальники особо не жаловали те места, в которых он выполнял задания.
Но этому пацану он повиновался без стеснения и неловкости: парень все делал правильно.
Они медленно поднялись и заняли боевую позицию.
Страха не осталось. Антошин крепко сжимал меч. Ясность того, что надо делать дальше, уничтожила страх.
Волки выжидали.
Небо совсем порозовело. От озера поднимался легкий, почти невидимый утренний туман. В тумане под розовым небом листья деревьев казались изумрудными. Запели ранние птицы. Большекрылая птица пролетела над озером и исчезла в чаще.
Волки прыгнули. Двое.
Один — на Антошина, второй — на Малко.
Полковник ловко подставил меч, волк напоролся прямо на острие.
Раненый зверь рухнул на землю, и Антошин всадил ему меч прямо в шею.
Волк захрипел.
«Теперь — трое на двое, — подумал полковник. — Уже легче».
Малко повезло меньше: парень лишь легко ранил зверя, но не смог удержать меч.
Волк и меч упали рядом. Зверь лизнул свою рану и быстро поднялся. Раненый, обозленный зверь готовился к новому прыжку. В его маленьких глазах горела злая решимость продолжать бой.
И тут из чащи стали выходить другие волки. Шли спокойно, не рыча и даже не облизываясь. Они знали, что делать. И не утруждали себя лишними эмоциями.
Сколько их было? Пять? Десять? Какая разница…
«Вот и всё, — понял Антошин. — С такой оравой нам не справиться. Это уж точно».
Малко мелко дрожал у полковника за спиной.
Раненый волк прыгнул, но в воздухе словно налетел на какую-то преграду и рухнул в траву.
Вук! Ворон-волк. Антошин совсем забыл про него!
Вук бросился на раненого волка, клюнул в глаз. Волк завыл и, поджав хвост, отступил к своим.
Вук больше не нападал. Он летал и каркал как сумасшедший. Садился на волков, снова взлетал и все каркал, каркал…
Антошин был уверен, что ворон говорит волкам о чем-то на своем вороньем языке, что-то объясняет им, что-то доказывает.
А волки слушали. Не рычали, не отгоняли Вука. Казалось, они заинтересованно внимают своему летучему собрату. Они даже не обратили внимания на то, как Малко медленно, на цыпочках отходил от Антошина, чтобы подобрать свой меч.
Волки были увлечены карканьем Вука!
И ворон победил! Это было невероятно, но ему удалось уговорить волков!
Стая развернулась и направилась в чащу. Последним плелся волк с выклеванным глазом. Кровь тоненькой струйкой лилась по его следу.
Антошину стало даже жаль зверя. В чем он виноват? Люди пришли на его территорию. Он ее защищал. Он хотел накормить себя и своих сородичей, — вины за ним не было.
Но когда тебя хотят превратить в завтрак, ты должен обороняться. У тебя нет выбора. И значит, вины за тобой тоже нет.
Малко плакал. Вук сидел у него на плече и перебирал волосы мальчика — успокаивал.
Полковник подошел к ворону и сказал:
— Спасибо тебе, птица!
Вук посмотрел внимательно. Антошин был уверен, что ворон понял его слова.
Полковник спросил Малко:
— Как ты думаешь, что такое Вук прокаркал волкам? Почему они ушли от своей добычи?
— Этого никто не узнает, — сквозь слезы сказал мальчик. — У зверей и птиц свой язык. И свои правила. И нам их не узнать никогда.
