Малко слушал так, словно все ему было ясно и ничто в рассказе Найдёна не удивляло.
Полковник же не понимал практически ничего.
Наконец он не выдержал и спросил:
— Зачем красть-то, если любовь?
— Так как же… — вздохнул Найдён. Заметно было, что он изо всех сил старается не злиться на непонимание Инородца. — По-правильному, по- людски, — так, чтобы со сватами, с родительским благословением, чтоб с песнями, чтобы дру?жка всем руководил, чтоб несколько дней гулять, — так никак нельзя было.
И Даша выдохнула одно слово:
— Никак!..
Видно было: ей ужасно обидно, что единственную свадьбу в ее жизни никак по-людски сыграть не получится.
Найдён поднялся, обнял девушку за плечи. Даша прижалась к нему, едва не плача.
Найдён продолжал объяснять непонятливому гостю:
— Если бы я пришел в Дашин дом, ее отец мне дочку бы отдать никак не мог. Отказал бы. Потому что люди что бы сказали? «Раз дочь за безродного отдал, видать, плоха дочка: никто иной не взял». А дочка прелесть как хороша! — В подтверждение своих слов Найдён поцеловал Дашу.
Антошин все равно ничего не понимал.
— Но ведь люди видели вашу любовь, знали о ней!
Найдён еле сдерживался, но пытался объяснять спокойно:
— Порядок должен быть. Порядок, понимаешь, Инородец? Вот мы с Живко, Дашиным отцом, сговорились: я Дашу украду, а потом к нему приду прощения просить. Тогда все будет по порядку. Порядочно будет то есть.
— Так он знал о воровстве? — удивился Антошин.
— А то как же! — в свою очередь удивился Найдён. — Неужто я у такого человека дочь без спросу скраду? Чужого брать боги не велят. А что, в твоей стране в свадебные игры разве не играют?
Полковник в ответ только улыбнулся виновато.
Найдён, видимо, понял, что Инородец до конца не уразумел, в чем дело, и продолжал разъяснять:
— Дашин отец, мудрый Живко, все делал, как положено по традициям, — искал для дочки жениха родовитого и знатного, про которого Даша и не ведала. Ты хоть понимаешь, Инородец, что невеста потому невестой и называется, что про жениха своего не ведает, как правило?
— Ну, я… Как бы это сказать?.. В общем-то… догадывался… — замялся Антошин. А сам подумал: «Как все просто: невеста — это та, которая не ведает. А ведь никогда в голову не приходило».
— Понятно… — вздохнул Найдён.
А Малко молча развел руками: мол, инородец, сам понимаешь! Всяко бывает.
— Люди видели: Живко все верно делает, по-людски, по-правильному, порядочно делает, — продолжил Найдён. — Ну вот. А Даша между тем ко мне приданое принесла, мы его до завтрева не разбираем, вон оно в темном углу кучей лежит… Ну вот. Потом уж я на коне во двор к Живко ворвался, чтобы все видели, как я невесту красть буду. И опять же мудрый Живко себя, как положено, повел: убивался, кулаком мне грозил, негодовал, плакал… Люди всё это видели и довольными остались. Теперь я у него прощения попрошу, и мы отыграем свадьбу.
«Странные какие свадебные игры! — подумал Антошин. — Все всё понимают, но делают вид. Впрочем, так ли уж странно? Ведь любая игра в том и заключается, что ненастоящее представляется подлинным. И все в это верят. Меня ж не удивляет, что мальчики играют в войну, а девочки — в дочки- матери? Здесь играют в похищение невесты. Почему нет?»
— А как же тот жених, ну, которого Живко искал? — спросил Антошин. — Он-то теперь как?
Над столом повисла тишина.
— Инородец, — виновато пояснил Малко. — Не все понимает. Но человек он хороший, правда. Надежный и честный, доро?гой проверенный.
Найдён улыбнулся, чтобы скрасить неловкость.
— Не было никакого жениха. Мы с десяти лет решили, что поженимся. Теперь понял, Инородец?
Антошин кивнул.
Полковнику хотелось спать и абсолютно не хотелось шагать на эту самую беглую свадьбу. Не любил он, когда весельем отрывали от дел.
Полковник Антошин Николай Васильевич даже не подозревал, что никогда еще за все путешествие не был он так близок и к радости, и к юдоли, которые обязательно будут вместе. А значит, и к молодильным яблокам еще не приближался так близко никогда.
