перепончатыми крыльями и роговой короной на голове.
– Я вас любил так искренне, так нежно, как дай вам бог любимой быть другим, – ответил я словами Пушкина. – Лети к своему суженому. И просто помни, что где-то есть человек, который любит тебя. Просто любит…
«Изонда, не пытайся меня остановить. Моя душа умерла, и я с радостью убью своё тело. Надеюсь, я понятно объяснил?» – толкнул я драконессе, почувствовав её намерения.
«Прощай, Алекс, – прогудела в ответ драконесса. – Пусть Святой огонь хранит твой путь».
Изонда расправила крылья и, сделав несколько мощных прыжков, поднимая тучи брызг, начала тяжело подниматься в небо. Эмарисс немного постояла, глядя на меня. Потом также расправила крылья и, после короткой разбежки, взмыла вслед за подругой.
«Прости», – раздался в моей голове голос Эмарисс.
«Прощай», – отозвался я и без сил сел на камни.
Я плакал, позорно плакал, растирая слёзы по щекам. От безысходности, от обиды на этот мир, на то, что не сдох в бою с драконом, что выжил после падения со скалы. Зачем? Зачем всё это? Женщина, ради встречи с которой жил всё это время, отказалась от меня, как от надоевшего платья, выбросила из своей жизни, как выбрасывают прошлогодние тапочки.
Сидел я долго, пока Изонда и Эмарисс не исчезли за горизонтом, в синеве неба. И когда их не стало видно, я всё сидел и сидел, не обращая внимания на царапанье и горькое мяуканье котёнка в груди, который бледнел, растворяясь в небытии. Я сидел, совершенно выпав из действительности. Не чувствуя обжигающих лучей Ясмина, холода гальки, не слыша ничего и никого. Не было ни мыслей, ни чувств. А была пустота. Огромная пустая полость внутри меня – там, где должна была жить любовь, было пусто и холодно, и я знал, что этот холод будет теперь со мной всегда…
Глава 11
Когда чем-то долго не пользуешься, будь то умения или какой-то предмет, это нечто либо пропадает за ненадобностью, либо приходит в негодность. Изонда Чик Хар видела, что полёт даётся подруге с большим трудом, и помня её нелюбовь к дальним перелётам, несколько раз предлагала остановиться и передохнуть. Эмарисс не отказывалась. Это была уже третья остановка, и до окончания их путешествия оставалось совсем немного.
В этот раз подруги остановились на берегу высокогорного озера. Предварительно проверив окрестности на присутствие разумных, драконессы приземлились на каменистом, пологом берегу. Эмарисс тут же перетекла в тело девушки.
– Как же я устала, – проговорила она, направляясь к кромке воды. – Вот что значит отсутствие практики.
– Не кори себя, – Изонда легла на камни, распластав крылья по земле, – я тоже очень устала. Даже не знаю, смогла ли бы донести Алекса. Всё же путь неблизкий.
– С ним мы не полетели бы сюда. И что про это говорить? Он сделал свой выбор, – нейтрально ответила Эмарисс, умываясь прозрачной водой.
– Я спрошу один раз, – сказала Изонда, потягиваясь крыльями. – Почему ты не поверила ему? Ты же видела то же, что и я. Но ты не поверила в его чувство. Что я упустила?
Эмарисс перестала умываться, отогнала несуществующую соринку с глади воды. Помолчала, и после задумчиво сказала:
– Упустила, говоришь? Мой опыт жизни среди людей. Каждый из мужчин, которому я дала хоть частичку своей Силы, признавался мне в любви. Клялся любить вечно, предлагал свою жизнь… Потом проходила неделя-другая, человек возвращался к своим делам и заботам и забывал про обещанную любовь. Алексу я отдала столько Силы Жизни, сколько никогда никому не отдавала. Так что сама понимаешь.
– Твой опыт мне недоступен, – согласилась драконесса, – но я видела то, что видела, и в этом я уверена. Думаю, Мать Природа не даст тебе больше такой мужской любви.
– Изонда! Ну как ты не поймёшь?! Так не может быть! Никогда и ни с кем! – вскричала Эмарисс, поднимаясь и прищурившись глядя на отдыхавшую подругу. – Он меня совсем не знает, только увидел и сразу – «люблю»! Так не бывает!
– Но ведь ты видела.
– Да ничего там не было! – воскликнула Эмарисс. – Ничего!
– Ты неправа, подруга, – спокойно сказала Изонда. – Ты видела искреннюю любовь мужчины к тебе. Да, он ещё сам не осознал её, даже испугался этого дара Матери Природы. И он не клялся тебе в вечной любви, просто просил дать возможность не гасить этот огонь. Но ты вправе поступать так, как
