Теодора переполняла гордость. Ему казалось очень важным, что он теперь несет ответственность за чью-то жизнь, что он поклялся кого-то защитить. Спасти. А значит, придется расшибиться, но выполнить обещание. Мать, видя его упрямое выражение лица, смягчилась.
– Убирать сам будешь. Сова не знает, что нужно ходить в положенное место.
– Мама, это не сова, – обиженно протянул Теодор, хотя сам узнал об этом минуту назад. – Это мальчик, филин!
Лазар хрипло рассмеялся за спиной.
– Тео, филин может быть и девочкой. Ты не поймешь.
– Нет, – упрямо сказал Теодор. – Я знаю, что мальчик.
– Ладно, ладно, – усмехнулась мама. – Кстати о мальчиках. Лазар, сегодня придут с города, там у паренька все нога не заживает… Помнишь?
– Да, помню. – Лазар снял с полки мешочек с травами. – Помню… Кстати, Теодор. Мальчишка-то хороший, как его… Нелу зовут вроде? Вам подружиться бы. Филин – это, конечно, хорошо, но все-таки тебе нужно найти друзей среди ребят…
Теодор протестующе вскинул голову:
– Не хочу. Эти деревенские совсем чокнутые.
– Ну-ну, Тео!
– Мам, они обзываются! – Мальчик насупился и тронул синяк на скуле. – И дерутся!
Лазар и Мария переглянулись.
– Они считают, что я какой-то другой и меня надо прогонять. Ну и не хочу я с ними дружить! Я… я лучше с филином буду дружить. Он точно не станет давать подзатыльники!
Лазар положил мешочек на стол, в круг закатных лучей. Подтянул стул и сел перед Тео. Теодор поежился. Мать внезапно заинтересовали ковшик и полотенце.
– Теодор, – вздохнул отец, – понимаешь, мы… особенные. И ты тоже.
– Они говорят, ты… – Теодор запнулся.
– Ну?
– Говорят, ты –
Теодор испугался того, что сказал. Испугался, что отец разозлится, хоть Лазар был спокойней воды. Но отец и бровью не повел, только сузил глаза.
– Может, я и перекидыш. Но по-прежнему человек. – Лазар коснулся пушистой головы нахохлившегося филиненка грубыми, мозолистыми пальцами. – Может, не все люди смогут тебя понять. И ты не всех поймешь. Просто не забывай: какими бы разными вы ни были – богатыми, бедными, старыми или молодыми, – среди людей найдутся те, кто окажется таким, как ты. Кто тебя поймет лучше, чем другие. Понимаешь?
Тео казалось, он понимал. А может, нет. Скулу саднило.
– Тео, ты мальчик храбрый. Из деревенских кто-нибудь заберется на Волчий уступ в полночь, а? – Отец усмехнулся. – Но все-таки запомни: у тебя в жизни будет много трудных моментов. И ты не должен – слышишь? – не должен бороться в одиночку.
Тео прижал к груди филина, потупившись и продолжая тихонько наглаживать взъерошенный комок.
– Пусть дерутся, пусть обзываются. Однажды ты встретишь тех друзей, которые примут тебя таким, какой ты есть. Люди, они как осколки разбитых кувшинов. Некоторые откололись от одного кувшина, и их можно склеить. А какие-то не подходят друг другу, сколько ни крути. Вот и эти ребята такие. Не твоя компания. Но это не значит, что кто-то из вас плохой.
Тео шмыгнул носом.
Когда Лазар поднимался на ноги, он выдохнул мальчику на ухо так, чтобы не слышала мать:
– Не нужно бороться в одиночку.
Он похлопал Тео по плечу. Едва заметно кивнул Марии, но та лишь покачала головой.
– Кстати, – Лазар поднял указательный палец, – я тут собираюсь на Сычий перевал, нужно поискать кое-какой травы. Могу взять с собой, как только твой филиненок освоится.
Сердце Тео так и подпрыгнуло в груди. Он излазил уже все окрестности, но на Сычий перевал его не пускали.
– Ура!
Тео подпрыгнул от счастья и заплясал по комнате, шлепая по гладким доскам босыми ногами.
– Ну и отлично, – улыбнулся Лазар. – Все будет хорошо. Не всегда в жизни гладко, бывают пакостные дни… Но ты мальчишка хороший, кто бы что ни говорил.
Лазар провел ладонью по волосам Тео, что делал очень, очень редко. Сердце мальчика смущенно и радостно екнуло. Мама отложила ковшик и подошла ближе.
– Как ты его хоть назовешь? – Она кивнула на шебурша-щийся комочек.
