Победители действовали жестко, сторонников Гамсахурдия сажали по тюрьмам и расстреливали. Знаменитая фраза о «демократии и лобио» была произнесена Иоселиани именно по этому поводу. Однако контроль над Грузией был утрачен. Сторонников беглого президента было много, и они пытались оказывать сопротивление. Но им серьезно недоставало оружия. Попытка добыть его привычным образом — с российских армейских складов — наткнулась на неожиданно жесткое сопротивление. После появления жертв в результате нескольких перестрелок звиадисты решили, что штурмовать склады — скверная идея.
Январь прошел в междоусобице. Звиадисты удерживали Поти и Зугдиди и сумели несколько недель сопротивляться центральному правительству. Даже после того как в городах их сопротивление было сломлено, они остались на полупартизанском положении в сельской местности. Парадоксальным образом довольно много звиадистов оставалось в Абхазии: там грабь-гвардия Китовани ловить их до поры не рисковала. Победители весьма условно контролировали даже Тбилиси. Столица Грузии оказалась во власти шаек мародеров, благо одним из первых дел триумвирата стала широкая амнистия, после которой тюрьмы почти опустели. Освободившиеся уголовники массово вливались во всяческие военизированные формирования, обещавшие оружие и добычу. Началось разрушение коммунальных систем, на крупных предприятиях перестали выплачивать зарплату.
В феврале грузинские войска впервые вошли в Абхазию, преследуя остатки звиадистов. Китовани и Иоселиани даже не пытались использовать ситуацию для установления контроля над республикой: расправа со сторонниками Гамсахурдия казалась им куда более важным делом. «Мхедриони» и гвардейцы провели в Абхазии очень недолгое время и ушли — не оставив по себе доброй памяти, но и без особенных эксцессов.
После этого звиадисты удалились в Мегрелию. Покрытые лесами живописные горы давали приют беглецам и позволили движению в перспективе выжить.
7 марта 1992 года в Тбилиси прилетел Эдуард Шеварднадзе. Он прибыл в Грузию в крайне сложный момент. Сказать, что Иоселиани и Китовани непрочно удерживали власть в стране, — значит сильно им польстить; с некоторыми натяжками можно сказать, что они удерживали власть в Тбилиси. Кроме того, если Гамсахурдия был, как ни крути, избранным президентом, новые хозяева Грузии были попросту хунтой, опирающейся только на вооруженную силу. Таким образом, Иоселиани, Китовани и Сигуа требовался легитимный лидер, которого признали бы в мире и который мог олицетворять какую ни есть законную власть.
Сразу по приезде Шеварднадзе в страну был сформирован Государственный совет, в который вошли, помимо прочих, Шеварднадзе и «триумвиры». Четверо лидеров составили президиум. Шеварднадзе ко всему прочему привез западную помощь деньгами и товарами. Напряжение внутри Грузии удалось несколько ослабить. Кроме того, Грузия начала устанавливать дипломатические отношения с зарубежными странами, прорвав международную изоляцию. Однако все еще оставалась проблема звиадистов, занимавших Зугдиди, и повстанческих республик. В этих вопросах Шеварднадзе помогли связи с Москвой: грузинские вооруженные силы получили оружие в частях Закавказского военного округа. Весной 1992 года состоялся новый поход на Мегрелию, и он оказался более успешным, чем прежняя кампания: звиадистов удалось рассеять. Теперь Шеварднадзе считал себя достаточно сильным, чтобы перейти к решительному наступлению на Южную Осетию и Абхазию. Нужно заметить, что на тот момент Верховные Советы Абхазии и Осетии выглядели даже более легитимными образованиями, чем Госсовет Грузии. Они-то были, так или иначе, избраны народом, в то время как президиум Госсовета состоял из людей, пришедших к власти в итоге вооруженного переворота, и приглашенного ими же Эдуарда Шеварднадзе. Как бы то ни было, никаких уступок в вопросе об Абхазии и Осетии делать никто не собирался.
Сами Абхазия и Южная Осетия уже давно шли своим путем. Их Верховные Советы и Госсовет Грузии издавали взаимоисключающие законы и распоряжения. Стороны вошли в клинч, выйти из которого можно было, только если бы политики начали слушать друг друга. Такого желания не обнаружил никто. Попытку переговоров предпринял только католикос Илия II, но его миротворческая инициатива окончилась тем, что абхазы остановили его машину на дороге, учинили обыск, обнаружили при духовном лице оружие и развернули ревнителя веры обратно. Разрешить все спорные вопросы предстояло холодной сталью.
Осетия, попытка номер два
Первое наступление на Южную Осетию, предпринятое еще при Гамсахурдия, закончилось неудачей. Однако теперь у Шеварднадзе и его команды имелись на руках новые козыри. Во-первых, регион покинули внутренние войска бывшего СССР (теперь России). Во время первого похода они негласно поддерживали местное ополчение, теперь же их не было. Кремль пока еще благосклонно относился к Шеварднадзе, но на поддержку оттуда рассчитывать особо не приходилось. Во-вторых, на фоне гражданской войны отряды гвардии и «Мхедриони» пообтесались, приобрели некоторый опыт и выглядели как не слишком хорошо подготовленная, но все же армия. При этом для Тбилиси успешная операция против мятежного анклава означала возможность перехватить у звиадистов знамя «борцов за единство нации» и отправить подальше недисциплинированные и своевольные отряды пассионариев. Словом, в новом походе на Осетию Шеварднадзе видел сплошные выгоды.
Однако наступление весны 1992 года оказалось таким же бесплодным, как и раньше. Опыта военного планирования не было ни у кого, а желание
