— Но что он делает в ящике среди пустыни?
— Ждет хозяина. Саймон, отдыхай. Нам еще долго идти.
Бард лег, отвернулся спиной к ящику и постарался уснуть. Через некоторое время он провалился в тревожное забытье.
Когда Лайза разбудила спутника, Коар уже скрылся за горизонтом, и жара спала. Хотя дневной сон был неглубоким и тревожным, после него бард почувствовал себя отдохнувшим. Первым делом он посмотрел на ящик с барашком. На том месте ничего уже не было. Ни ящика, ни следов.
— А где барашек?
— Дался тебе этот барашек. Идти пора.
Лайза внезапно насторожилась и сделала знак остановиться. Бард тоже начал прислушиваться к окружающим звукам. Сквозь ветер доносился непонятный свист, или скрежет, будто сталью по стеклу. Источник звука быстро приближался. Лайза отбежала к ближайшему высокому бархану, поднялась к вершине и залегла. Бард упал рядом. Спутники осторожно выглянули на другую сторону.
Под углом к их курсу с большой скоростью двигался корабль. В свете звезд летело над песками голубое облако. Сверкали металлическим блеском паруса. Острый нос корабля разрезал песок, издавая тот самый воющий звук. На корме стояли три синие фигуры, одетые в тонкие развевающиеся одежды, с лицами, закрытыми металлическими бесстрастными масками, с тонкими руками, скрещенными на груди.
Странный корабль проплыл, будто видение, перед глазами потрясенных спутников и скрылся вдали. Скоро затих и звук.
— А чт…
— Без комментариев.
Поздно утром Лайза остановилась и протянула руку в сторону, указывая на что-то. Саймон равнодушно посмотрел в указанном направлении… и моментально утратил все равнодушие.
— Это ведь мираж? — спросил полуутвердительно Саймон.
— Кажется нет. Пройдем немного в ту сторону, если будет удаляться — остановимся.
Это оказался не мираж. Небольшой оазис среди пустыни. Маленькое прозрачное озерцо с холодной водой, укрытое в тени выросших на берегах пальм. Настоящий рай, особенно для уставшего путника, измученного жарой.
Путешественники остались в оазисе на целый день. Сон в прохладной тени. Свежая вода, которую можно пить, и в которой можно купаться, сколько душе угодно. Эта возможность, которую обычно считают чем-то естественным, становится наслаждением. Особенно после нескольких дней ее отсутствия.
— Если все пойдет хорошо, то уже к утру мы подойдем к горам, — заявила Лайза покидая оазис.
Спутники шли по местности, которая сильно выделялась на фоне остальной пустыни. Ровная как стол поверхность с твердой слежавшейся землей, покрытой трещинами, и редкими камнями простиралась на лигу вперед. Ее будто избегали растения, даже неприхотливый пустынник, не было видно животных и насекомых. Даже песок не заносил это место, а старался покинуть как можно быстрее, отчего под ногами при каждом порыве ветра текли серые тонкие струйки.
— Помнишь в Белом Лесу маги сделали большой взрыв? — обратилась Лайза к барду.
— Угу.
— В принципе, «Цветы Коар» достаточной мощности способны превратить местность в нечто подобное.
— Хочешь сказать, здесь когда-то применили разрушительное заклинание?
— Совсем необязательно. Быть может, и даже скорее всего, это место стало таким в результате каких-то естественных процессов.
— Хм, а я уже представил случившуюся в далеком прошлом, еще в Смутные времена, магическую войну, о которой даже легенд не осталось…
— Ага, — подхватила чародейка. — Или когда-то на месте нынешней Великой пустыни развернулась война Древних, в результате которой и сгинула их цивилизация, зато образовалась собственно пустыня…
— А расскажи подробнее о этом заклинании? — попросил Саймон.
— Ну, это заклинание было открыто… изобретено?.. да, правильнее все-таки изобретено, одним выдающимся магом в двести каком-то там году. Хм, знаешь, наверное, правильнее бы начать с объяснения всей системы магии. Я попробую разъяснить основу вашей лирской магии на аналогии. Представь, что тебе надо что-то сделать. Например, вырезать из дерева ложку. Ты пойдешь в лес, выберешь подходящий кусок древесины, подгонишь размеры, потом ножиком придашь окончательную форму, зачистишь, украсишь. Так?
