— Саня, спасибо за службу! — Олег Иванович впихнул мне в руку стакан.
— Да, Шурик. Что бы мы без тебя делали, — согласно кивнула Тамара Сергеевна.
Олег Иванович поднял свой стакан:
— За Победу!
Мы выпили спирт и закусили толсто порезанными кусочками колбасы.
— Ну вот. Теперь отдыхайте, — разрешил добрый Олег Иванович.
— Пять или десять минут? — спросила Тамара Сергеевна. — Поспорим, что пять.
— Пять уже прошло, пока я тебя спиртом угощал, — ответил Олег Иванович, не очень-то вежливо выталкивая нас из кабинета.
— Пошли, молодежь, теперь по чайку вдарим! — Тамара Сергеевна направилась к столовой скорым бодрым шагом.
— Тамара Сергеевна, откуда такая скорость? У вас же ноги «гудут», — напомнил я.
— Так уже не гудут: Олег Иванович снял все симптомы!
После чая Тамара Сергеевна предложила:
— Тебе ж еще утром работать в перевязочной, иди поспи.
— Но если что, будите, — попросил я. — Вдруг случай интересный!
— Разбужу! Олега разбужу и тебя заодно, — пообещала Тамара Сергеевна. — Бери раскладушку, ложись в аппендиксе.
Я проснулся в восемь часов утра, быстро убрал раскладушку, привел себя в порядок и пошел на пост. Тамара Сергеевна сдавала смену Людочке.
Я помог процедурной сестре сделать утренние инъекции и уже хотел пойти раздавать лекарства, как подошел Олег Иванович, бодрый и деятельный, словно и не дежурил ночь.
— Некогда тянуть кота за хвост, — прогремел он. — Бери коляску, вези Колокольчика в перевязочную.
Я отыскал коляску у лифта и пошел в конец коридора за Сашурой. Постучавшись, вошел в палату. Саша сидела на краю кровати, рядом стояла Промокашка и лихо командовала:
— Шевели стопой, вспоминай, как ты делала это раньше, до болезни!
— При чем тут «раньше»? — вся бурая от усилий, прокряхтела Сашура. — Раньше они сами двигались, а теперь я их не чувствую.
— Нет, чувствуешь! Вот я тебя сейчас уколю иголкой…
— Ну если только иголкой…
— Переливай всю силу в ноги! Шурочка, пожалуйста! — попросила Промокашка и похвасталась: — Сандрик, она уже умеет стоять!
После вчерашней встречи с Нелли я не знал, как вести себя. А она словно все забыла. Медицинская шапочка тщательно, по самый лоб, укрывала голову, и Промокашка выглядела сейчас так же, как всегда на практике.
— Это было один раз, — обессиленно выдохнула Сашура.
— Если был один раз, будет и второй, — убежденно сказал я.
— Что-то никак…
— У мышц есть своя память, Шурочка, поверь, — внушала Промокашка. — Я вот в журнале прочитала. Сандрик, слышишь?
— Ну?
— В одном городе у немцев, в Липецке кажется…
Я захохотал.
— Что? Что смешного я сказала?
— Нелли, может, в Лейпциге? Липецк — наш, русский город. И ты единственная в нашей стране этого не знаешь.
— Ну Лейпциг. Я про серьезное говорю, а он!.. — возмутилась Промокашка. — Там один спортсмен не чувствовал после травмы стоп. И целыми днями учился двигать ими. Усилием воли. И стал ходить!
— Я сама, одна буду тренироваться все свободное время, — решительно сказала Сашура.
— Саш, а ты тренируйся перед зеркалом, — посоветовал я.
— Зеркало! Точняк! — воскликнула Нелька. — Завтра же принесу!
— Сашура, я же за тобой, на пересадку! — спохватился я.
Вернулся в коридор, быстро закатил коляску в палату. Саша, легко оперевшись на Промокашку, съехала с кровати на коляску.
— Как всегда, местная анастезия, — сказал Олег Иванович сестре, торопливо снимавшей повязку с головы Сашуры.
— Посмотри, Александр, какая красота! — указал мне на рану довольный Олег Иванович. — Полное заполнение кожного дефекта. Эпителизация что надо. Молодец, Колокольчик!
— И грануляция что надо! — авторитетно поддакнул я.
