— Ты уверен, что не против?
— Определённо.
— Не знаю, что сказать, — похлопав себя по щекам, я спросила: — Сильно видно, что я плакала?
— Немного. Если хочешь, можешь сказать всем, что я читал стихи при лунном свете пляжа, и это повергло тебя в шок. Думаю, они купятся.
Я рассмеялась.
— Хм-м, вряд ли.
— Тогда ладно, а что, если сказать им, что у нас был умопомрачительный секс, заставивший тебя разразиться слезами? На это они определённо поведутся.
Лицо вспыхнуло жаром, и я порадовалась тому, что в такой темноте он этого увидеть не мог.
— Или мы могли бы просто сказать, что это ты довёл меня до слёз своими ужасными предложениями.
— Ауч. Кажется, последнее выиграло, — он усмехнулся и схватил меня за руку. — Пойдём. По тебе уже не скажешь, будто ты плакала. Хотя ты раскраснелась.
Я освободила руку и толкнула его в плечо.
Он разразился хохотом, поднялся и, взяв за запястья, вытянул меня в полный рост.
— Так, и какой будет наша история?
Я уставилась на него, возвращаясь на четыре года назад.
— Я... эм... — он запустил руку в волосы.
С моих губ сорвался смех, и я смахнула пыль с платья.
— Ну ничего себе, мы прошли полный круг, да? — я потянула его за руку, зашагав в сторону пляжного домика. — Просто скажем всем, что мама заболела. А ты предложил меня подвезти.
Излишне драматизируя, он произнёс:
— Ну, можно, раз ты хочешь лёгкий ответ.
— Мне просто кажется, что в это верится больше. Хотя умопомрачительный секс был на втором месте.
От глубоко смеха Райдера тепло заструилось по моему телу.
— Ты даже не представляешь, как я рад тому, что в тот день бутылка остановилась на тебе.
Океанский бриз окутал меня.
— Как ни странно, я тоже. Без школьного прозвища, любезно предоставленного мне этой вечеринкой, я бы прожила, но это не отменяет моей радости тому, что первый поцелуй у меня произошёл с тобой.
Мы приблизились к костру. Он остановил меня.
— Погоди, ты никогда ни с кем не целовалась?
— Разве это было незаметно?
— Нет. Нисколько. Господи, откуда ты, чёрт возьми, знала, что делать? Мой первый поцелуй включал в себя побитые головы и мысли, как кого не укусить. И это вовсе не в хорошем смысле.
Я пожала плечами.
— У меня была одержимость теорией «Единства противоположностей». Её я и применила.
Райдер поднял бровь.
— Типа теории единства. Существование одного зависит от существования другого. Например, если бы ничего не было наверху, нас бы не было внизу. В принципе, этот баланс всё и объединяет. Поэтому для каждого ощущения, движения, поступка есть устанавливающее баланс противодействие. Вдох. Выдох. Толкнуть. Притянуть. Сверху. Снизу. Туда. Обратно.
— Идеальный поцелуй.
— Идеальное всё. Нужен только баланс.
Судя по его глазам, Райдер хотел меня поцеловать, но, видимо, мы оба знали, что время для этого хуже не бывает. Само противопоставление моей общественной жизни потянуло меня домой.
Смех с болтовнёй доносились от наших друзей.
Я вздохнула.
— Нам, наверное, пора ехать. Я введу Мейсона в курс дела. А он объяснится с остальными.
— Ага. Я дам знать Крису, что уезжаю, а потом поднимусь наверх помочь тебе с сумкой.
Мы разошлись, и я показала Мейсону идти в патио.
— Что случилось? — спросил он. Его глаза застекленели, а губы раскраснелись, как и бывало всегда, когда он много выпивал.
