Тем вечером я делала уроки у себя в комнате. Фэллон как обычно гуляла, а у Мейсона было свидание с какой-то девушкой с уроков Английской Литературы. Я не могла решить, действительно ли она ему нравится, или он просто хочет, чтобы она помогла ему с Чосером.
Мой телефон оповестил о новом сообщении.
Мама:
Сообщения от мамы приходили редко, а звонила она ещё реже. Но, когда она была пьяна, я совершенно не знала, чего от неё ожидать. Учитывая, что сейчас семь часов субботнего вечера, можно было бы предположить, что она пьяна, и сообщение это только подтверждало.
Я с осторожностью подбирала слова, потому что знала, как легко вывести её из себя в таком состоянии.
Я:
Мой телефон зазвонил, и я глубоко вздохнула, прежде чем ответить.
— Ну, я знаю, что ты на учёбе, поэтому и написала «по пути домой», — своим тоном она намекала на то, что идиотка тут именно я.
— Ма, я в колледже, помнишь? Сегодня вечером меня дома не будет.
— Колледж, — пробормотала она. — А где ты на самом деле? Что ты от меня скрываешь? — её слова были пронизаны подозрительностью. — Ты с ним, так?
Мои плечи поникли. Из всех её пьяных тирад эту я ненавидела больше всего. Она не может отпустить прошлое и обвиняет меня в том, чего я не делала.
На другом конце что-то хлопнуло, будто опрокинулось. Мама сыпала проклятиями, а на заднем фоне я расслышала бабушкин голос.
— Это Бринли, — мама замолчала. — Нет, просто прошу её принести хлеба.
Бабушка снова что-то сказала, но я не смогла разобрать, что именно.
— Почему? Бринли же уже вышла. Просто она хочет быть трудной, — сказала мама. — Она отказывается идти домой и ведёт себя как проклятая... — теперь она кричала. — Нет, я не успокоюсь. Она мне лжёт, — визжала мать. — Почему ты её защищаешь? Она ни на что не годная...
Мамины слова потонули в каких-то глухих звуках, а потом трубку взяла бабушка.
— Привет, конфетка. Мне жаль, что она тебя расстроила. Уверена, что ты занята, так что позволим тебе наслаждаться субботним вечером, — бабушка говорила бодро, но я могла почувствовать её угрызения совести за услышанное мной. Она всегда пыталась защитить меня от маминых вспышек. Я очень это ценила и была рада, что она понятия не имела, сколько раз её не было на месте, чтобы вмешаться. Так было лучше.
— Ты уверена, что всё в порядке? — из-за этого крохотного напоминания жизни дома я забеспокоилась о бабушке. Справляться с мамой — непреодолимая работа. — Я могу приехать к вам завтра, если хочешь, или, знаешь, если тебе надо отдохнуть, мы можем встретиться пообедать или что-то типа того.
— Не волнуйся. Со мной всё хорошо. Тебе надо думать об учёбе, а в последнее время я так загружена работой, что просто собираюсь провести тихие выходные дома.
Ради бабушки я надеялась, что мать скоро вырубится и проспит большую часть завтрашнего дня.
Мама что-то проорала на заднем плане, и бабушка прочистила горло.
— Давай я позвоню тебе как-нибудь потом, и мы всё наверстаем?
— Конечно, ба. Если тебе что-нибудь понадобится, позвони мне, ладно?
— Конечно, сладкая. Мы тебя любим. Будь осторожна. Пока.
— Я тоже вас люблю. Пока, — я уставилась на телефон, стараясь не думать, с чем ей придётся справиться. Я сбежала из дома не для того, чтобы избежать пьянства и неприятных последствий — дома меня окружало множество воспоминаний. Я оставила маму и её увлечение водкой позади, потому что думала, что бабушке будет проще, если я не буду напоминать маме обо всём, что она потеряла. Но я, наверное, ошиблась.
От беспокойства за бабушку у меня сжался желудок, несмотря на то, что она годами возится с мамой и знает, что делает. Конечно, я боялась, что
