технические и военно-научные возможности. У пакистанца, старика Эмира, на двадцати миллионах баксах башня покосилась на плечах. Усама миллиарды вкинет в дело своих интересов. Он мусульманин.
— Вы меня, генерал, как-то очень крепко напрягли.
— Что делать? Монахи мне многое передали из области психоанализа. Имея дело с ними, я не менее, чем на половину, сам стал монахом.
— С чем и поздравляю вас, генерал.
— Спасибо, сэр.
— Хорошо. На этого молодого агента Ладена мы заведем особую папку, в особом сейфе, в особом отделе. Если у него тоже крышу сорвет, мы для него нового Чейза найдем.
— Дай-то бог не опоздать. Будем надеяться. Он с пятьдесят шестого года? Еще пока учится?
— Да. А вы откуда знаете? Его дело находится под грифом «Совершенно секретно».
— Я же генерал, господин директор. В оперативном отделе. Я должен это знать.
— А-а. Да, да. Прыткий арабчик еще очень молод. Семнадцатый сын в семье. Учится. А вы его уже под особый надзор взяли.
— Если бы ему было двадцать два, двадцать три, я бы особо не остановился на нем. А девятнадцать лет — это через чур маловато. Кто его рекомендовал?
— Резидент Саудовской Аравии.
— А как вышли на пацана?
— Я не в курсе, но поинтересуюсь. Но и вы можете запросить документы для ознакомления. Я вам дам официальное разрешение.
— Спасибо, сэр.
— Озадачили вы меня, генерал. Крепко озадачили. Но нам нужны разные способные агенты. И арабы, и негры, и азиаты. Всякие нам нужны.
— Понимаю, сэр. Сам также приглашаю на службу способных и полезных ребят во всяких неожиданных местах.
— Да, к слову. А ваш парнишка? С какого времени он с вами?
— Господин полковник, он с трёх лет воспитывался в уединенном буддистском монастыре, в районе восточного Тибета. У него нет никого из родни. Он полный сирота. Он не имеет ничего. Три года на нашей базе в Южной Корее обучался. Его духовные отцы-монахи — это философы и мирные люди. У них нет амбиций по переделу мира. Они сотрудничают с нами. За это время они только пользу приносили нашему департаменту. Один Ван чего стоит. А ведь ему под сто лет.
— Знаю, генерал. Это я знаю.
Директор ЦРУ первый раз расслабленно улыбнулся, заложил руки в карманы брюк, задумчиво прошёлся вдоль стола.
— Интрига в вашем отделе, конечно, занимательная. Приключенческая. В других офисах гораздо скучнее.
— Ну, сейчас все пока кругом притихло, притаилось. Полгода, думаю, всё будет тихо.
— Вполне. Месяц-два пусть ваши люди отдохнут. А там — отдел планирования подскажет над чем вам придется поработать в ближайшее время. Вы же знаете, Иран начинает бурлить. Радикалы не просто поднялись, они уже шумят во всю мощь своих глоток. Так они и до оружия доберутся.
— Несомненно, сэр.
— Мы там сможем своих лидеров найти и поставить? Король Реза Пехлеви, уже как политик, лидер, крепко сдох.
— Пока Хомейни в теме, трудно что-либо иное представить и найти.
— А в перспективе?
— Будем работать, искать. Иранцы с древности очень амбициозны и грубовато горды.
— Нам никак нельзя терять Иран. Иначе Кремль вползёт в гордые души малограмотного народа.
— Будем стараться, сэр. Но, Пакистан для нас, во всяком случае пока, важнее.
— Две большие страны. Ни одну из них нельзя терять.
— Согласен. Когда рядом такие громадины, как Индия и Китай, куда уже дальше. Да и Индонезия не молчит, растет. Её лидеры дико амбициозны и по-звериному опасны. Япония нас постоянно и провокационно под бок пихает. Весело живем. Как на вулкане. Поспать не дадут. Даже спокойно позевать.
— Мне в первую очередь. Президент снова начал требовать подробного анализа за весь регион.
— Господин директор, это мы сделаем. Главное, Конгресс успокоить. Картер обещал управиться с ними.
— На год у него карт-бланш есть. А дальше надо показывать положительное движение.
— Если в мире тихо, то и нам просто нечего показать. Если же завеселятся страны коммунистической ориентации, то что-нибудь сможем придумать.
— Какой у вас прогноз?
— Пакистан, Иран, Ирак. И, конечно, Китай. Красный дракон еще дышит: хрипит, но… глазеет в агонии по сторонам.
