— В самом деле, — согласилась она, — можно и так сказать. А ты не в курсе, полиция нашла хоть какую-нибудь зацепку?
Жан-Филипп Рамо сделал вид, будто нюхает содержимое своего бокала, чтобы дать себе время собраться с мыслями.
— Скажем, что… в настоящий момент у них нет никакого подозреваемого. Однако…
Он огляделся, удостоверяясь, что никто не может их слышать. Но клиенты ресторана, поглощенные изысканностью блюд и увлеченные собственными восторженными комментариями, не обращали на журналистов никакого внимания.
— Что ты на самом деле об этом знаешь? — спросил он, внезапно посерьезнев.
— Я вроде поняла, что Жерома и Жиля сначала оглушили, потом задушили с помощью мешков для мусора. И обчистили кассу. Это все.
— Ладно: только то, что я тебе сейчас расскажу, держи при себе… Полиция об этом не говорит, потому что не хочет, чтобы город охватил психоз. Это серьезно. И Тевене, и Мандрен действительно умерли от удушения, но убили их в точности одним и тем же способом: удар по затылку, руки связаны за спиной толстой бечевкой, на голову надет мусорный мешок и завязан вокруг шеи.
— Ужас! И оба раза один и тот же способ?
— Полное совпадение. А этот способ не так уж часто встречается… Полиция думает, что оба раза орудовал один и тот же человек.
— И когда ты говоришь, что это один и тот же человек…
— Возможно, речь идет о серийном убийце, который нацелился на лионские
Лора отпила большой глоток бургундского, словно хотела залить услышанное вином. Тотчас же подскочил официант, чтобы наполнить бокалы и одним мановением руки убрать со стола опустевшие
— Но зачем? Ради простой кражи?
— Украли все деньги из кассы, но… по словам сыщиков, это не обычное ограбление, которое просто плохо обернулось… Ни один припертый к стенке тип не действовал бы таким мудреным способом. Он, недолго думая, схватился бы за нож, устроил резню, и готово дело!.. А этот случай явно гораздо сложнее…
Лора оценивала последствия такой новости.
— Выходит, если он повторял свои действия, тут было что-то вроде ритуала… Как бы подпись… а может быть, требование признания?
Жан-Филипп Рамо безмолвствовал, впитывая слова Лоры и умильно глядя на нее. Он находил ее еще более соблазнительной, когда она сосредоточенно размышляла — напряженный взгляд, упрямый лоб, плотно сжатые и чуть-чуть влажные губы.
— Думаешь, я плохо рассуждаю? Слишком насмотрелась сериалов по телевизору?
— Вовсе нет. Ты пришла к правильному заключению, но наша проблема сегодня в том, что эта подпись — единственная улика, которой располагает полиция… На месте преступления ничего не нашли: никаких отпечатков пальцев, вообще никакой материальной зацепки, которая могла бы вывести на убийцу. Ничегошеньки. И того меньше следов ДНК. Ты только представь себе, как трудно вести расследование в общественных местах, особенно в таких, где бывает столько народу… И ни одного заслуживающего доверия свидетеля.
— Ну что ж, — сказала Лора, — а теперь я тебе кое-что сообщу.
Не раскрывая свой источник, молодая женщина изложила Жану-Филиппу Рамо историю явившегося невесть откуда таинственного незнакомца, который хотел купить лионские бушоны, чтобы превратить их в ночные бары, и при этом угрожал людям. Журналист внимательно выслушал, но выразил сомнение:
— Я слышал эти байки года два-три назад. И, честно говоря, не верю в них.
— Почему?
— Потому что всем известно: смерть хозяина не означает смерть бушона. Чтобы заполучить такое место, убийство — не лучшее решение.
— Но тут убийца не только устранил владельцев… он заодно нагнал страху на остальных… Это же запугивание тех, кто остался в живых!
— Не совсем… Никто или, скажем, очень немногие знают, что и Жером, и Жиль были убиты в точности одним и тем же способом.
— Понимаю… Во всяком случае, ты, похоже, довольно хорошо знаком с делом… Это ты следишь за ним в «Прогрессе»?
— В самом деле, — подтвердил Жан-Филипп Рамо, с удовольствием встречая блюдо, которое ему предстояло наконец разделить с Лорой.
К их столику приблизились два официанта. Первый показал пулярку, которая выглядела черно-белой из-за того, что в надрезы на ее коже были вложены тончайшие ломтики трюфеля, затем точными и четкими движениями отсек от птицы филейные части и разложил по тарелкам, которые второй официант тем временем украсил овощами. После полного расчленения птицы ее ножки и бедрышки были опять отправлены на кухню — там их предстояло подержать под электрической жаровней и слегка подрумянить при надлежащей температуре, чтобы подать на стол отдельно. Когда они снова остались одни, Жан-Филипп Рамо продолжил:
— Скорее всего, мне с этим делом придется изрядно повозиться! Главный редактор посоветовал держаться начеку.
— Думаешь, оно окажется сложнее, чем предполагают, и займет больше времени?
Опустив нос к своей тарелке, она ощутила изысканный аромат бульона, в котором пулярка томилась на медленном огне в течение четырех
