часов.
— Я уверен, что все только начинается…
— На что ты намекаешь?
— Не забывай, что мы говорим о серийном убийце. Первое убийство произошло позавчера вечером, после работы. Второе было вчера вечером, тоже после работы… Кто сказал, что он на этом остановится? Быть может, через два-три часа в каком-нибудь городском бушоне другой ресторатор начнет подсчитывать выручку, перед тем как отправиться спать, ничего не опасаясь или же забыв опустить металлическую штору, и в результате кончит с мусорным мешком на голове?
— Хочешь сказать, что сегодня вечером убийца снова возьмется за свое?
— Это показалось бы мне логичным! Потому-то я и просматривал сообщения, когда ты пришла, — признался журналист. — Это на тот случай, если появится что-нибудь новое: может, какие-то подозрительные типы ошиваются возле того или иного ресторана, или обнаружится какая-нибудь улика, которая позволит полиции вмешаться еще до того как… Короче, приходится постоянно следить за делом!
— Я не думала, что все так далеко зашло, — заметила Лора.
Жан-Филипп Рамо, чьи заботы с тех пор совершенно изменились, подцепил на вилку кусочек птицы и протянул Лоре, нежно проворковав:
— Пожалуйста, открой ротик.
11
Вернувшись в отель, Лора обнаружила Пако в маленьком салоне, прилегающем к холлу с регистрационной стойкой. Он устроился там в полном одиночестве, поставив свой ноутбук в соседнее кресло, а сам, наклонившись вперед над столом, пытался щелчком указательного пальца забить фисташкой гол в ворота, сооруженные из пустой бутылки из-под пива и стакана, тоже пустого. Ссутулив спину и вяло опустив плечи, он бил одно пенальти за другим, и прямой наводкой, и от штанги, правда, без особого воодушевления.
Вместо ужина он удовлетворился купленным в ближайшем магазинчике самообслуживания бутербродом, который быстро сжевал в своем номере перед телевизором. Потом спустился поработать в салон и провел большую часть вечера, сортируя в портативном компьютере сделанные за день фотографии. У одних изменил кадровку, другие потребовали некоторой ретуши. Из четырех бежевых кресел салона он выбрал то, которое позволяло без чрезмерных усилий видеть стойку портье и постояльцев, забирающих ключи от своих номеров. Ключ от номера Лоры Гренадье по-прежнему висел на доске среди прочих, он проверил это, нарочно пройдя мимо стойки.
Портье, должно быть, отлучился на несколько минут. Пако не слышал, как Лора вернулась в гостиницу. А она незаметно наблюдала за ним. Увидев, как он откинулся на спинку кресла и потянулся, подняв руки над головой, подумала, что он решительно ничего не усвоил из ее советов, внушенных йогой, после чего направилась к нему и уселась в соседнее кресло.
— Однако! — сказал он удивленно. — Ты… э… одна?.. И уже вернулась?
— Уже, уже… Сейчас вообще-то не так уж и рано. А ты еще не ложился?
— Работал.
— Да, как же, я видела!
— Ну, это я передышку сделал. Как вечер? Приятно провела?
— Ужин был изумительный. Две звезды более чем заслужены. Впрочем, мы поговорили об этом с Матьё Ванне.
— Так шеф вышел к тебе?
— Да, в конце ужина, и мы смогли немного поболтать. Я бы предпочла остаться подольше, но мне завтра рано вставать. А из-за этого я заранее чувствую себя усталой.
Пако выпрямился и подобрал с пола фисташковые скорлупки, закончившие свой полет на толстом коричневом ковре. Когда он снова сел, Лора объяснила ему, что завтра ей придется сгонять в Париж и обратно, чтобы заглянуть в редакцию. Она в общих чертах объяснила ему сложности, с которыми столкнулась Дафна, упомянула о фотографиях, которые надо переделать, о статьях, которые надо написать, о задержках из-за внештатников, а заодно перечислила изменения, внесенные в макет номера и в оглавление. Фотограф был в восторге, что ему поручено сделать завтра репортаж у Бокюза, но не осмелился признаться ей, что вообще-то рад спровадить ее ненадолго из Лиона.
Потом журналистка поделилась с ним откровениями Жана-Филиппа Рамо за ужином:
— Представляешь, Пако? Мы здесь оба спокойно болтаем, а кто-то, быть может, прямо сейчас умирает, задушенный, с мусорным мешком на голове. Быть может, даже один из рестораторов, с которыми мы сегодня встречались, с кем говорили…
— Проделки психа! А ты ему рассказала про наводку твоей подруги Сесиль?
