Последовало долгое изложение истории семейного ножевого производства, о его овернских корнях, о трудностях, с которыми пришлось столкнуться в 80-е годы, когда многочисленные клиенты обратились к товарам более низкого качества, и о перепрофилировании цеха в магазин, с тех пор посвященный искусству сервировки стола и всему, что с этим связано. А успехом этого преображения он был обязан исключительному таланту и настойчивой работе Сесиль. Лора уже знала эту историю наизусть, так что слушала ее лишь вполуха. В конце концов хозяйка дома прервала своего мужа, чьи объяснения могли затянуться до бесконечности.
— Ладно, если вы больше не хотите тажина, я вернусь на кухню и приготовлю десерт. У меня есть для тебя сюрприз, Лора!
— Вот как! Специально для меня?
— Да, я знаю, что ты от этого без ума.
— Я люблю столько всего, что мне будет нелегко догадаться.
— Чтобы его не испортить, мне понадобится немного времени, но все будет готово еще до начала матча, будьте спокойны.
— Я помогу вам убрать со стола, — предложил Пако.
И фотограф игриво последовал за Сесиль, подражая театральной угодливости официантов из больших ресторанов. Поставив себе на предплечье две тарелки, он ринулся на кухню с криком: «Поберегись, горячее!» В столовую донесся звон бьющейся посуды, вырвавшееся по-испански ругательство, затем сожаления и неуклюжие извинения, пытавшиеся сойти за дипломатичные, которые виновник мямлил по-французски. Бархатные брючки Сесиль, а также плиточный пол были заляпаны соусом тажина и остатками овощей, скользившими вниз по ткани. Пако был энергично отправлен обратно в гостиную, и Сесиль твердо попросила, чтобы ее не беспокоили
Ее муж встал из-за стола, включил телевизор и пригласил гостей присоединиться к нему: «В такие моменты, — сказал он вполголоса, — лучше сделать так, чтобы о тебе забыли». Сконфуженный Пако опустился на один из диванов рядом с журналисткой, которая время от времени бросала на него мрачные взгляды.
Специальная передача была посвящена карьере Жуниньо. В смонтированной подборке показали Топ 20 самых невероятных штрафных ударов, которые прославленный игрок пробил, играя за лионский «Олимпик».
— Для типа, который бьет без помощи рук, он довольно одарен, — прокомментировала Лора.
Пако не осмелился ответить, все еще стыдясь за свою неуклюжесть. Что касается Франжье, то он уже не слушал своих гостей.
— Да этот малый настоящая пушка! — продолжила журналистка. — У него очень красивые глаза, страшно сексуальные губы, довольно круглые и весьма крепкие ягодицы, широкоплечий и мускулистый торс, мощные руки…
— Он женат, у него три дочери и вообще живет в Бразилии, — прервал ее фотограф.
— Ничего такого, что помешало бы просмотреть все меню! Впрочем, остальные тоже неплохо сложены… Но у них нет такого лица, такого взгляда. В нем есть что-то неиспорченное, ни малейшей червоточинки!
— В бразильском клубе «Васко да Гама», куда он перешел, чтобы закончить свою карьеру, ему платят всего двести шестьдесят евро в месяц, едва больше, чем минимальная зарплата, чтобы финансово не подвергать его опасности…
— Джентльмен с телом, о котором можно только мечтать. Обожаю его.
Теперь брали интервью у тренера лионского «Олимпика», который заодно прокомментировал и архивные видео, показывающие исключительные достоинства «маэстро штрафного удара». Слышно было, как он восторгался этим знаменательным матчем и отмечал «прекрасное возвращение Жуниньо».
— А почему «возвращение»? Он куда-то уходил?
— Лора, это просто невыносимо! — бросил Пако с раздражением.
— Я просто интересуюсь, вот и все…
Тем не менее журналистка с искренним интересом выслушала похвалу лучшему игроку 2009 года, забившему гол в конце своей последней игры за лионский «Олимпик», который заодно стал его сотым голом. На трибунах и на поле эмоции были вполне ощутимы. Клуб упрашивал его остаться у них еще на год, и было очевидно, что игрок покидал Лион с сожалением. На скамьях стадиона
Лора и Пако услышали словно эхо в гостиной: это вернувшаяся с кухни Сесиль подхватила во весь голос слова песни. Затем она подала под их ошеломленными взглядами четыре глазированных «купола» — полукруглых пирожных с шоколадным покрытием, начинкой из кофейного крема и донышком из имбирного печенья «спекулас»[95].
— В чем дело? Я что, обязана любить только оперу? — спросила она, смахнув слезу с уголка глаза.
