— Еще немного, и на нас обрушился бы весь птичий двор! — поперхнулся от смеха Пако, включая радио.
Он воспользовался чеканным ритмом отрывка техно трехлетней давности и сымпровизировал, довольно неплохо подражая рэперам-латиносам из испанского Гарлема, несколько од в честь свиньи, индюшки и ежа, а Лора прыскала от смеха на каждой из рифм, пристойность которых становилась все более сомнительной. Ей уже казалось, что она вот-вот задохнется, а фотограф забирался все дальше и дальше, пока совсем не хватил через край, описывая животных в ситуациях, граничивших с категорией «только для взрослых».
Так и не дождавшись упреков, Пако прибавил газа, а с приближением к лионским пригородам увеличил громкость радио. Метеопрогноз предрек легкое потепление, спрыснутое мелким дождичком, из информации о положении на дорогах следовало, что на северной объездной дороге наблюдается небольшое замедление хода. После чего начались новости — с сообщения, по поводу которого не было сделано никаких новых уточнений, а если судить по тону диктора, его крутили по кругу с самого утра: Эрик Шеврион, владелец бушона «Старый очаг», был найден мертвым в заднем помещении своего ресторана.
22
— Ну давай же, возьми трубку!
В новостях сообщали крайне мало подробностей. Лора пыталась узнать больше на других местных частотах, но была вынуждена признать, что одни и те же короткие сообщения повторялись везде: третья жертва, третий бушон, серия смертей продолжалась. И это все.
Жан-Филипп Рамо ответил в последний миг, как раз перед тем как включился его автоответчик.
— Да, я слушаю.
— Привет, это Лора. Не помешала?
— Привет.
— Я только что узнала насчет Эрика Шевриона… Ужасно!
— Как всегда.
— Ты… ты все еще следишь за этим делом?
— Разумеется.
Пако, сосредоточившийся на дороге, изобразил довольную улыбочку, правда, еле заметную, чувствуя, что Лора в замешательстве. Рамо был холоден, по крайней мере не слишком разговорчив. Но она не позволила себя смутить и решила сменить стратегию:
— Тебе знакома аббревиатура «БПБК»?
— А что?
— Значит, знакома.
— Так, слышал немного, но почему ты заговорила об этом сейчас?
— Да потому что эту новую марку собирались вместе запустить Жером Тевене, Жиль Мандрен и Эрик Шеврион.
— Кто тебе сказал?
— Неважно. Это значит, что всех троих объединял отнюдь не простой факт, что они были лионскими рестораторами и держали бушоны… Нет, между тремя убитыми существовала более тесная и глубокая связь!
— Ты говорила об этом полиции?
— Нет. У меня не было повода, я же и вообразить не могла, что Шевриона тоже убьют!
— Разумеется.
— А ты… ты знаешь, как его убили? Тем же способом?
— Откуда ты звонишь? — спросил Рамо с легким раздражением в голосе. — Я слышу что-то вроде шума мотора…
— Мы с Пако возвращаемся из Бурк-ан-Бресса.
— Слушай, я в кафе на улице Сен-Жан. Давай здесь и встретимся, — заключил он, не дожидаясь ответа.
Двадцать последних километров они проехали в могильном молчании. Пако следил за белой линией, бежавшей по мокрому асфальту, а Лора уперлась взглядом в какую-то точку на горизонте. Оба словно оцепенели, ошеломленные новостью. Вблизи кварталов старого Лиона все усложнилось. «Старый очаг» был оцеплен полицией, которая удерживала на расстоянии толпу, столь же любопытную, сколь и встревоженную. Движение стало невозможным, гудели машины, люди горячились, берега Соны сковывала удушающая атмосфера. Лора снова набрала номер Рамо:
— Мне будет трудновато найти тебя в этом столпотворении. Кругом полно народа, улицы перекрыты, все машины пытаются проскочить, просто жуть и…
