обладает следственными функциями. И допрос не знающих ситуацию людей может только все испортить.
— Ты, надеюсь, задерживать меня не будешь?
— Никак нет, товарищ капитан, — наконец-то старший лейтенант улыбнулся. Но и бросаться ко мне с объятиями мой преемник на посту командира роты не спешил.
— Может, предварительно позвонить начальнику штаба? Как думаешь?
— А вы что, не знаете?
— Что я должен знать?
— Майора Оглоблина срочно отозвали в Москву. Он должен был улететь еще час назад. Или час назад уехать из части… Я точно не знаю. Меня уже в части в момент его выезда не было. Попробуйте, может, дозвонитесь. Возможно, они с командиром приняли какоето решение.
Я вытащил трубку и набрал по памяти номер начальника штаба отряда. Голос компьютерного робота сообщил мне, что трубка абонента выключена или находится вне зоны досягаемости связи. Наверное, Оглоблин, как и полагается, выключил трубку в самолете. Эта новость была не из приятных. Обращаться к командиру отряда я не решался. Он казался мне не таким категоричным спецназовцем, как майор Оглоблин, и вообще человеком недостаточно решительным, чтобы пойти на риск. Тем не менее именно это предложил мне старший лейтенант Шершнев:
— Виктору Алексеевичу позвоните. Оглоблин как раз перед моим отъездом с ним долго наедине беседовал. Терять все равно нечего…
— Номер не знаю.
— Через дежурного…
— Не хочу на связь через свой коммуникатор выходить. Есть опасения, что меня могут запеленговать, — признался я честно.
В ответ старший лейтенант Шершнев снял свой шлем и передал мне.
— Включаю вызов дежурного по узлу связи, — и нажал кнопку на своем коммуникаторе.
Я вынужден был разговаривать, хотя надежд на командира отряда подполковника Желтонова не возлагал никаких. Слишком он был мягок и нерешителен, на мой взгляд. И вообще в отряде, где распоряжался всем, по сути дела, начальник штаба майор Оглоблин, ходили слухи, что Желтонова прислали сюда из Москвы перед выходом на пенсию только для того, чтобы обеспечить человеку перед пенсией боевой стаж, возможно, и награды какой удостоить, но никак не для дальнейшего продвижения по службе.
— Слушаю, дежурный по узлу связи, — отозвался голос в наушниках. Голос был знакомый, но я не мог идентифицировать его ни с кем из знакомых офицеров.
— Я хотел бы поговорить с подполковником Желтоновым.
— Его уже нет в кабинете. Спать ушел давно…
— Я понимаю, что на улице ночь. Но прошу соединить… И срочно!
— Будить?
— Конечно…
— Кто вызывает? Что сказать?
— Капитан Онучин.
— Привет, Макс Викторович! Мне показалось, голос твой. Но про тебя тут всякие слухи ходят… Я не думал, что ты объявишься…
— Объявился, — сказал я коротко, но внушительно и не спросил, с кем говорю, словно бы узнал человека по голосу. Пусть считает, что узнал.
— Подожди двадцать секунд…
Я стал ждать.
— Слушаю тебя, Макс Викторович, — уже через десять секунд раздался совсем не сонный голос подполковника Желтонова. — Ты где?
— На половине дороги от Махачкалы до вас, товарищ подполковник. Встретился с колонной своей роты. Бывшей своей роты…
— Приезжай. Я распоряжусь, чтобы тебя пропустили. Разговор у нас с тобой предстоит не эфирный.
— Понял. Еду, товарищ подполковник…
— И о гарантиях безопасности не спрашиваешь?
— Я верю в вашу порядочность. Конец связи…
— Конец связи…
Сняв шлем, я передал его Шершневу и предупредил старшего лейтенанта:
— Со мной еще два офицера. Члены моей группы. Они подождут меня за пределами городка. Только их подвезти надо бы…
— Зовите, товарищ капитан.
Я поднял согнутую в локте руку и подал знак. И сразу увидел движение в темноте. Движение, которое невозможно увидеть, если не знаешь, что оно должно быть. Мои старшие лейтенанты приблизились стремительно. И хотя держались привычно настороженно, тем не менее я видел по их глазам, что они рады оказаться среди бойцов спецназа ГРУ, видя в них свою безопасность.
