знали, куда она переехала. В адресном столе таковая не значилась. Мигель опустил руки и с головой ушел в восстановление монастыря.
Однажды, уже в конце лета, мы с Мигелем, Лёнчиком и Васькой спустились с горы, чтоб искупаться в море и купить продуктов в городе. Идем мы себе, идем, и вдруг Лёнчик оборачивается и здоровается с кем-то:
— Здравствуйте!
Кто-то ему ответил с противоположной стороны улицы.
Прошли мы немного, и я спрашиваю:
— С кем это ты там здороваешься? Откуда у тебя знакомые в городе?
А Лёнчик отвечает:
— Это докторша наша, которая раньше в лагере работала.
— Что? Где? Какая докторша? — Мигель аж затряс Лёнчика.
— Какая-какая! Вера Петровна! Она меня тогда колола, когда я ногу ломал!
— Где? Где она?
— Да мимо прошла. По той улице. Кажись, в магазин зашла…
Лёнчик не успел договорить.
Мигель оттолкнул его и перебежал на другую сторону улицы. Мы — за ним. Через несколько минут мы действительно увидели Верочку, выходящую из магазина. В прогулочной коляске она везла симпатичное создание, одетое в панамку и шорты.
Верочка везла малыша.
Мигель встал перед Верочкой, как столб, врытый в землю. Мы подошли поближе.
— Вера… прости… я… Вера… — лопотал Мигель. — Я искал… Я хотел… А это… Это — кто?
Верочка молчала. Мигель наклонился к малышу и спросил его:
— Ты кто?
— Ихалич, — ответило создание.
Оно тряхнуло головой, панамка слетела, и я совершенно точно перевел, что значит «Ихалич».
Создание оказалось как две капли воды похожим на Мигеля и представилось, как и положено солидному человеку: «Михалыч».
Мигель сел перед Михалычем на корточки. Потом он просто сел на асфальт и обхватил голову руками.
Так он долго сидел. Верочка молчала, мы — тоже. Правда, Лёнчик попытался спросить, в чем дело, но я шепнул ему, что потом всё объясню.
Сидел Мигель, сидел, пока Михалыч не потянулся к нему ручонкой и не дернул за волосы.
Тогда Мигель поднялся. Я никогда не видел, чтобы он так краснел. Краснота проступала даже сквозь темный загар. И таким взволнованным я никогда Мигеля не видел.
— Вера… я искал тебя…
— Наверно, плохо искал… — вздохнула Верочка. — Извини. Нам пора. Мы в поликлинику идем. На прививку.
Мало того что Мигель покраснел — он начал еще и заикаться.
— М-м-можно с вами?
— Лучше не надо. Я не хочу дважды входить в одну реку. Тем более что это — такая ненадежная река! Не дергал бы ты нас, Миша. Что было, то прошло.
Миша! Надо же, как она назвала Мигеля!
— Но ведь он — м-м-мой сын! Да?
— Твоего здесь ничего нет.
— А отчество?
— В честь архангела Михаила.
— Вера! Вера! Ты зам-м-м-мужем?
— Это тебя не касается.
— Значит, нет! Нет! Вера! Я ведь переменился!
— Не заметно! — Верочка улыбнулась и выразительно посмотрела на длинные волосы и вечные Мигелевы фенечки и ремешки.
— Сейчас! — воскликнул Мигель.
Он стоял на улице и лихорадочно озирался. Увидев будку сапожника, он метнулся к ней и начал что-то горячо объяснять ему.
Через мгновение он снова стоял перед Верочкой с большими ножницами в руках.
