просторном зале, увешанном картинами старых мастеров, благородно мерцавшими лаком — Дюрер[23], Рейнолдс[24], Брюллов[25]. Над консолью восемнадцатого века скромно примостился Вермеер[26] — «Ого! — мелькнуло в голове Изабель. — Его в лучших пинакотеках — наперечет».
— Тебе нравится Канон П
— Красота и гармония так обманчивы, — отозвалась Изабель.
— О нет, дитя мое! Единственное, что никогда не обманет — это гармония и красота, при условии, конечно, что они истинны.
— Экселенца[27], — она чуть кивнула.
— Графиня, — старик сделал приветственный жест морщинистой кистью. — Желаете, я покажу вам мою коллекцию?
— Не сочтите меня грубой, — качнула Изабель головой. — У меня не так много времени. Я вняла вашему настойчивому приглашению, но откровенно говоря, не понимаю…
— Сейчас вы все поймете, моя дорогая. Для начала присядьте! — приглашение прозвучало как приказ и Изабель, едва помедлив, опустилась в изящное кресло с черепаховым левкасом[28], обитое шелковым гобеленом — очевидное творение Буля[29].
— Итак, экселенца?
— Итак, нетерпеливое дитя мое, — улыбнулся Винченцо Росси. — Я хочу рассказать вам одну историю… семейное предание, если хотите…
— Чужие семейные тайны? — подняла бровь Изабель. — Стоит ли мне, экселенца?..
— Поверьте мне — стоит, — проскрипел он. — Тем более что это вплотную касается вас, моя принцесса… и организации, в которой вы занимаете столь высокий пост.
— И при чем здесь мой Фонд? — голос молодой дамы стал звонким и льдисто хрустким.
— Фонд, ты права, совершенно не при чем, — старик перешел на «ты» и Изабель не успела даже возразить. — Итак, помолчи, моя принцесса, и просто слушай!
…Это было давным-давно, когда я впервые посетил Париж. Мой давний друг Реджи Скотт стал моим «cicerone»[30] . Реджи жил в Париже уже достаточно долгое время, его с удовольствием принимали везде.
— Реджи Скотт? Английское имя.
— Я познакомился с ним во времена Освобождения, когда он был лейтенантом британских ВВС. Когда же я приехал во Францию, он уже носил майорские погоны, а его часть квартировала в окрестностях Парижа. Реджи пользовался успехом у женщин — твоя крестная мадам Перейра была в него влюблена, une ragazzina stupida![31]
— Жики? — оживилась Изабель. — Она никогда мне не рассказывала.
— Не уверен, что она с удовольствием вспоминает о том периоде жизни, — заметил старик. — Но я узнал Жики немного позже, при весьма жестоких обстоятельствах. Но вернемся к твоей бабушке Моник…
— Ты приехал к ней?
— Я даже знаком с ней не был. Но у меня имелось рекомендательное письмо.
— Рекомендательное письмо? От кого?
— Так ли это важно? Но, чтоб произвести на тебя впечатление, признаюсь — от мессира Рон калли[32].
Изабель насторожилась — она часто слышала имя его Святейшества, беатифицированного[33] не так давно. Поговаривали, что его даже собираются причислить к лику святых[34]. Моник часто рассказывала о нем с искренним восхищением, но Изабель ни разу в голову не пришло спросить, откуда та его знает.
— Иоанн ХХШ написал рекомендательное письмо к моей бабушке?
— Что?! О нет! Моник Гризар тогда еще только начинала свою блестящую карьеру. Письмо было адресовано тогдашнему Магистру Ордена. Папа рекомендовал меня на пост вице-командора итальянского отделения Паллады.
Изабель вздрогнула. — О чем вы, экселенца? Какая еще Паллада?
— Не стоит ломать комедию, дитя мое, — посоветовал старик. — Я полностью в курсе существования Ордена палладинов и даже некоторое время был его активным рыцарем. И именно в этом качестве прибыл в Париж в начале шестидесятого года, посетив твою бабушку в особняке близ парка Монсо. Я был, без ложной скромности, хорош собой, пылок, красноречив и умел произвести впечатление на женщин, и в частности — на гордячку Моник Моар — в то время занимавшую пост вице-командора. Мы понравились друг другу.
— Что вы имеете в виду, экселенца?
— Невинное дитя! — дребезжаще рассмеялся старик. — Тебе и правда нужно пояснить? Я хранил это в тайне, пока Моник была жива, но теперь, когда ее не стало — мои руки развязаны. Очень быстро после нашего знакомства мы стали любовниками.
