– Это незаконно. Порча государственного имущества.
Я даже оборачиваться не стал, только спросил:
– О каком государстве речь?
Мгновение он молчал, потом начал снова:
– Это порча имущества. Портить имущество запрещено. Вас могут посадить в тюрьму.
Я повернулся и глянул прямо на него. В правой руке у меня был гаечный ключ, по лбу текли струйки пота. Я посмотрел мужчине прямо в глаза, в его идиотскую, бездумную, рыхлую физиономию.
– Если ты прямо сейчас от меня не отойдешь, я тебя убью.
У него отвисла челюсть.
– Иди отсюда, придурок, – сказал я. – Живо.
Он двинулся прочь и на ходу закинул в рот какие-то таблетки. Мне хотелось швырнуть в него гаечный ключ.
Наконец я соединил все нужные проводки, залез в автобус и велел ему отвезти меня в «Бургер-шеф» на Пятой авеню.
В «Бургер-шефе» Мэри Лу не было, но я и не особо надеялся ее там найти. Помещение выглядело иначе, и я не сразу сообразил, что дело в кабинках: двух не было совсем, остальные сильно обгорели. Видимо, за последнее время тут произошло несколько самосожжений.
Я подошел к стойке и сказал официантке Второй модели дать мне два бургера с хлореллой и стакан чая из самовара. Она все принесла, двигаясь немного замедленно, поставила на стойку и стала ждать. Внезапно я сообразил, чего она ждет: моей кредитки. Я совсем про это забыл.
– У меня нет кредитки, – сказал я.
Официантка с тупым роботским выражением – такое всегда было у охранников в тюрьме – взяла поднос и понесла его к мусорному ящику.
– Стой! – заорал я. – Неси назад!
Она остановилась, повернулась, затем еще медленнее снова двинулась к мусорному ящику.
– Стой, дура! – заорал я.
Потом, почти не соображая, что делаю, перемахнул через стойку, догнал официантку, взял ее за плечо, развернул ко мне и забрал поднос. Официантка только тупо смотрела на меня, но тут под потолком завыл аварийный сигнал.
Я быстро перелез обратно и пошел к выходу, когда из внутренней двери показался здоровенный робот-придурок в зеленой форме, ровно такой же, как тогда в зоопарке.
– Вы арестованы, – начал он. – Вы имеете право хранить молчание…
– Отвали, робот, – сказал я. – Проваливай в кухню и не мешай посетителям.
– Вы арестованы, – повторил он слабым голосом и остановился.
Я подошел и посмотрел в его пустые нечеловеческие глаза. Никогда еще я не видел робота так близко, ведь меня учили бояться их и уважать. Теперь, глядя в его тупое искусственное лицо, я впервые понял, что эта глупая пародия на человека не значит ровно ничего. Роботов когда-то изобрели из чистой любви к технологии, позволившей их создать. Их дали миру людей как оружие, которое ради «необходимости» практически этот мир уничтожило. И, еще глубже под бессмысленной пустой маской, такой же, как у тысяч роботов его модели, я различал презрение: презрение к жизни обычных мужчин и женщин, которое испытывали создавшие его люди. Эти люди, эти инженеры придумали ложь, будто роботы избавят нас от тяжелого монотонного труда, чтобы мы росли и развивались внутренне. Как же надо было ненавидеть человечество, чтобы создать такое – такую мерзость перед очами Господа.
– Убирайся прочь, робот, – в ярости произнес я. – Уйди с моих глаз долой. Немедленно.
И робот ушел.
Я глянул на четырех посетителей, которые сидели в «Бургер-шефе», каждый за своим столиком. Все они втянули голову в плечи и закрыли глаза: полный уход в личное пространство.
Я быстро вышел и с облегчением забрался в свой мыслебус.
«Отвези меня в зоопарк, к Дому Рептилий», – сказал я мысленно, и автобус ответил: «С удовольствием».
В зоопарке весь свет был погашен. Вставала луна. К тому времени, как мыслебус подъехал к Дому Рептилий, я зажег керосиновую лампу. Похолодало, но куртку я надевать не стал.
Дверь была не заперта. Я вошел и с трудом узнал помещение, отчасти потому, что в слабом свете керосиновой лампы оно выглядело непривычно, но больше из-за развешанных на клетках кусков белой материи, вроде полотенец.
Я глянул на скамейку, где обычно спала Мэри Лу. Ее там не было. В помещении было жарко, как будто отопление включили сильнее, и пахло как-то по- особенному, чуть приторно. Некоторое время я стоял, пытаясь в тусклом свете привыкнуть к новой обстановке. Ни одной рептилии я в клетках не видел. Впрочем, может быть, просто не разглядел в слабом освещении. Питонья клетка выглядела непривычно; посередине нее был какой-то холмик.
Я нашел выключатель, щелкнул им и заморгал в ярком свете.
И тут прямо передо мной раздался голос:
