– А вы сами-то чего ж, Аделаида Исаевна?
– Так кровя… Как вы, Домна Егоровна, научили, острого и горячительного остерегаюсь, – ответила Адка и тем самым без масла влезла в Домнину душу.
«Как же, кровя у нее…» – подумала Домна, но не смогла не подобреть.
– А еще одна, дай бог, не последняя, – весело сказала она и снова налила. А потом еще.
Когда графинчик опустел, Аниска устроила локти прямо на столе, уронила на них русую, в завитых кудельках голову. Раздался посвист, какой можно услышать, когда малец наиграется и заснет. Домна и Адка засмеялись. И вот тут-то «гада» проявила себя. Спросила:
– Домна Егоровна, а почему болтают, что в доме нечисть завелась? И вроде бы от нее хозяйские жены мрут?
Другой бы раз Домна нажаловалась на экономку хозяину, но только не этой ночью. Что тут говорить, улестила ей «гада», растопила душеньку. От наливки да ласковых слов слетели запоры с Домниного языка.
– Пусть болтают. А вы не слушайте. Помстится что – не смотрите. Да молитовки не забывайте.
– Что, что, Домна Егоровна, помститься может? – Адка уставила на кухарку расширенные зрачки.
Эвон как экономку разобрало-то… Не иначе заметила чего… А, пущай знает! Мож, поостережется.
– Десять годков тому назад наш Аристарх Петрович заладил щупать бока судомойке Стешке. Красивая бабенка… была. Волосы короной, глаза звездами. За ночь так мог заездить ее, что Стешка нараскоряку в кухню вползала. Первая жена Аристарха все не беременела, а вот Стешка мигом мыша словила. Ей позволили рожать, я и приняла байстрючку. Вот этими руками… – взгрустнула Домна. Поднялась с места, подошла к ларю с картошкой и вытащила уже свой графинчик. С беленькой. Налила себе и Адке. Змеюка, видать, про свои кровя забыла и махнула полстаканчика.
– Дальше, дальше-то что? – спросила Адка, затаив дыхание.
– Знамо что… почитай, два раза в год я Стешке помогала плод изгнать. По наущению тогдашней жены Аристарха Петровича. Стешкина девка росла, лицом вся в отца. А умом – невесть в кого, к тому же немая. Пока однажды Стешка не заупрямилась, отказалась отвар пить. С чего бы? Тут я и дозналась, что нагуляла она. Не от нашего благодетеля плод оказался. Вестимо, я донесла. Должен же в этом доме порядок быть? Аристарх Петрович распорядился прогнать изменщицу вместе с девчонкой, Зойкой ее звали. Ну, дворник и вытолкал Стешку взашей. Она узлы бросила, в каретный сарай зашла. И там… – Домна выкатила из-под пухлых век темные глаза, ее голос упал до хриплого шепота: – Руки на себя наложила!
– Как?! – выкрикнула Адка и сглотнула слюну.
Кухарка усмехнулась одобрительно:
– А вы, Аделаида Исаевна, гляжу, охочи до таких историй…
А потом все же рассказала:
– Повесилась она. Не пожалела ни дитя, которое вот-вот должно родиться, ни девчонку свою убогую. Служивых и чиновных понаехало – не счесть. Все расспрашивали да вынюхивали. Только с тех пор, как зайдешь со свету в темную комнату, так и блазнится: висит удавленница, раскачивается. Потом глаза открывает, а они ровно тухлый куриный белок, и смотрит на тебя. Или поманит. Коли поманила – беда. Сам вскоре приберешься. Так со всеми женами нашего благодетеля случилось, – закончила Домна и вдруг по-трезвому строго прикрикнула: – А ну, говорите, Аделаида Исаевна, видели вы ее?
– Видела… – захныкала Адка. – Вот вышла от Аристарха Петровича, он меня звал постель ему разложить, а она тут и колышется в воздухе.
– Манила? – продолжила допытывать Домна.
«Гада» помотала головой так, что слезы в разные стороны брызнули.
– А чего вы добавили в наливку? – еще больше посуровела кухарка.
– Спи-и-рту… – заныла Адка, скривив рожу и враз потеряв привлекательность.
– Другой раз спирт в склянке приносите, – буркнула Домна. – Засиделись мы. Однако нужно позвать кормилицу, ей скоро младенца питать. Скажите- ка ей, Аделаида Исаевна, чтобы шла сюда. Чаю с молоком налью, булок вчерашних дам. Да порошочку, чтоб грудь полна была.
Адка не захотела уходить, вытаращила испуганные глаза.
– Да не бойтесь вы… Морок-то безвредный. Пока не поманит. Ну, конечно, неприятно… А что делать? Идите себе да молитовку шепчите. Ступайте, я кормилице чаю поставлю.
Но «гада» нашла удобный для себя выход: растолкала Аниску, которая уже вовсю храпела, потащила девку из людской.
Домна усмехнулась. Только она одна ничего не боялась. Ни морока покойной Стешки, ни ее погубителя Аристарха Петровича. Потому что Домне была дана власть. Кем – она сама себе боялась признаться.
3
