Агент Слаттери просиял и энергично закивал, словно услышав похвалу, от которой безумно возгордился. Наверняка так и было.
— ФБР, — повторил Рич. — Ваши коллеги, ходившие за мной во времена Маккарти, выглядели ровнехонько как вы.
Они переглянулись, будто не помнили, во что одеты.
— Что ж… — Слаттери пожал плечами.
— Когда-то у меня была девушка, а у нее был парень, — сказал Рич. — Парень из наркоотдела. Носил длинные волосы и всегда был одет в классные рубахи. Пальмы и все такое.
— Яркие рубахи с пальмами, — размечтался Слаттери. — Или со змеями. Или с ящерицами. Агент Хамм, почему мы в таких не ходим?
— Потому что тогда не могли бы прятать оружие, — подсказал Рич.
— Вы удивились бы, — обрадовался Слаттери.
— Чем могу помочь? — спросил Рич.
— Речь идет о письмах.
— О письмах? — Чтобы нервно не улыбнуться, Рич напряг всю силу воли.
— Ваши письма, господин Ричард. Отправленные в Бюро, — усевшийся поудобнее Саттери смотрел куда-то за окно.
— Вы проверили эти рекламы «ситроена»?
— Прошу прощения?
— Телевизионная реклама французских автомобилей. «Ситроен», «пежо».
— Продолжайте.
— Они содержат скрытые антиамериканские инвективы. Это закамуфлированная атака на нашу религию. И на общество. Аудиовизуальная технология служит для воссоздания определенных образов, что расшатывают базовые основы нашей культуры. Они желают таким образом ослабить страну, — Рич склонился в сторону агентов. Те переглянулись, но продолжали слушать. — Некоторые рекламы спроектированы так, чтобы рисунок креста вызывал у зрителей негативные физиологические реакции. И я почти уверен, что они пытаются рекламой стимулировать некоторые группы людей к изменению их отношения к абортам. Это некая сложная марксистская технология: приказ скрыт во внешне нейтральных образах и звуках. Супертехногенная война символами. Сразу эффект может оказаться незаметным, но происходит аккумуляция, и отпечаток останется на всем обществе. Непосредственное влияние — уменьшение популяции. Опосредованное влияние — изменение актуальных самоидентификаций. Я понял это случайно, когда… Понял в момент изнурительного страдания и одновременно интенсивной концентрации, — Рич поерзал в кресле: оно отчаянно заскрипело. — Хотя, несомненно, сами машины прекрасны. «Ситроены». Верткие, быстрые.
Агент Слаттери взял в руку пустой стакан. Скучающее, но доброжелательное недоверие агента Хамма словно возросло.
— Супертехногенная война символов, — отозвался Слаттери.
— Символами.
— Прошу прощения?
— Более удачным термином является «супертехногенная война символами», — ответил Рич.
Слаттери медленно поставил стакан на столик. На то самое место, куда ставил его раньше: прикрыл влажный круглый след.
— Господин Ричард, — начал Слаттери, — когда вы отослали в Бюро это письмо о рекламе?
— Я не отсылал.
Слаттери долго смотрел ему в глаза.
— Тогда откуда мы могли узнать о его содержании?
— Вы просматриваете письма, когда я выезжаю с женой к ее сестре.
Слаттери отвел взгляд первым. Улыбка агента сделалась шире.
— Мы пришли сюда говорить не о машинах, — прервал их Хамм.
У него был низкий голос, говорил он тихо и вежливо. Рич вздрогнул и задумался, не голос ли это из Ночного Кухонного Происшествия. Пришел к выводу, что нет. Агент Хамм понравился бы Кейт, наверняка.
— Я бы не стал это недооценивать, — ответил Рич.
— Никто и не собирается этого делать, — соглашается Слаттери.
— А о чем вы пришли поговорить?
— О Станиславе Леме, — сказал агент Хамм. Фамилия долго отражалась эхом в тишине зала. Рич откашлялся и поерзал в кресле.
— Мы хотели бы узнать, — сказал агент Хамм, — на чем вы основывали свои выводы в момент составления письма, которое доставили к нам месяц назад.
— Это интуиция, — ответил Рич. — Внимательное прочтение произведений, подписанных этой фамилией. Бдительность. И знакомство с их методами.
