– Жаль, что все для тебя сложилось не лучшим образом, – пробормотала я.
Она пожала плечами:
– Я не была счастлива с тех самых пор… в общем, долгие годы. Но дети сделали меня счастливой. И я готова на все, чтобы защитить их. Абсолютно на все!
– В том числе и на то, чтобы прикрыть их отца.
Фрида промолчала, но по глазам ее было видно: я права.
– Понимаю, прикрывая его, ты хочешь защитить детей. Но ведь он этого не делал, Фрида, – тихо сказала я.
Она, недоуменно моргая, уставилась на меня:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Твой муж не убивал Эдвина Грина.
– Но как?.. Откуда ты знаешь? – В голосе ее звучали отчаяние и надежда одновременно.
– Да потому… – тут я запнулась, понимая, что то, что собираюсь сказать Фриде, может причинить ей боль. – Потому, что ту ночь он провел с Изабель Ван Аллен.
Глаза ее расширились:
– Как прикажешь это понимать?
– У них был роман.
Она нахмурилась, затем вдруг неожиданно громко расхохоталась.
– Роман? У Изабель и Филиппа? Шутишь, что ли?
– Да нисколько я не шучу, – ответила я. – Вначале подозревала, что он был причастен к смерти Эдвина Грина, ты тоже так думала. А сегодня нашла в летнем домике записку от твоего мужа к Изабель. Из которой стало очевидно, что они… были увлечены друг другом. И еще бывший помощник садовника видел, как поздно ночью из летнего домика выходили два человека. И одним из них был твой муж. Садовник отвлекся, чуть позже взглянул снова и увидел, что Филипп входит в дом один. Должно быть, Изабель вошла туда первой. Так что думаю, они провели ночь вместе.
– Так ты хочешь сказать, – с облегчением выдохнула Фрида и на лице ее появилась улыбка, – он этого не делал. Раз он все это время был с Изабель, то Эдвина не убивал.
– Да, – кивнула я.
И тут, к моему ужасу, она разрыдалась.
Я схватила носовой платок, сунула ей в руку. Она рыдала, уткнувшись в него, я похлопывала ее по спине, ощущая свое бессилие и некоторую неловкость. И никак не могла понять, плачет ли она от горя или от радости.
Но вот наконец она успокоилась, вытерла слезы и испустила дрожащий вздох.
– А я-то думала, он способен на это. Я думала… О, Господи, какое облегчение! Как же я рада!
Я тоже испытала облегчение. Думала, что известие об измене мужа огорчит Фриду, но доказательства его невиновности перевесили, заглушили чувство ревности.
Я лишь дивилась странностям любви и мистеру Коллинзу, который скорее предпочел бы, чтобы жена заподозрила его в убийстве, нежели в неверности.
И вот через несколько минут мы спустились в гостиную. Несмотря на то что я переоделась во все сухое, прическа была не в порядке, и меня время от времени пробирал озноб. А Майло, разумеется, выглядел наилучшим образом.
Ко мне тут же подбежала Лаурель и сунула мне в руку чашку кофе.
– Спасибо, – сказала я и с наслаждением отпила глоток обжигающе горячего напитка.
– Инспектор Ласло вернулся, – шепнула мне на ухо Лаурель. – И я рассказала ему о том, что произошло. – Сейчас он в гараже, осматривает машины.
Я кивнула. Понятно, что капли дождя на машине уже высохли, но есть возможность найти какие-то другие признаки того, что сегодня вечером этот автомобиль выезжал из Лайонсгейт.
– С вами все в порядке, миссис и мистер Эймс? – спросил Реджи. – Лаурель страшно забеспокоилась, когда вы не явились к обеду.
– Вообще-то наша машина слетела с дороги, – небрежным тоном заметил Майло и закурил сигарету.
Похоже, эти его слова вызвали волну умеренного сочувствия у присутствующих.
– О, какой кошмар! – воскликнула Линди. – Надеюсь, вы не поранились, Майло? И вы тоже, миссис Эймс?
– Нет, мы не пострадали, – ответила я. – Но происшествие было малоприятное. Понимаете, кто-то столкнул нашу машину намеренно.
Эта фраза была встречена гробовым молчанием, все удивленно уставились на нас.
– Более того, – добавил Майло, – у нас есть все основания полагать, что сделал это кто-то из присутствующих здесь.
