планеты, ни обратно, значит они установили блокаду. Никаких кораблей, никакой связи. Что-то явно происходит, но не знаю, что именно.
– Благодарю, – отвечает Акбар.
– Будете что-то предпринимать? – оживленно интересуется Оператор. Не слишком ли оживленно?
Акбар молча выключает голограмму.
– Что-нибудь еще, сэр? – спрашивает Дельтура.
– Оставайтесь на связи, – говорит Акбар. – Мне нужно подумать и посоветоваться с другими. Спасибо, мичман.
– Есть, адмирал.
Лицо юноши исчезает.
Беспокойство гложет Акбара, словно стайка морских червей. Ему нужно время, чтобы поразмыслить, но тянуть тоже нельзя, иначе они могут упустить идеальную возможность. «Или, – думает он, – избежать очередной имперской ловушки». Что это – хитрость или нечто реальное? Возможно, какая-то тайная встреча. Ирония судьбы – когда-то повстанцам приходилось прятаться и скрывать свое присутствие, а теперь то же самое приходится делать Империи. Роли меняются. Кто знает, может, это знак их нарождающейся победы над имперским гнетом. Но их чрезмерная уверенность в себе тревожит его не меньше. Империя не погибла. Пока.
Она выжидает, чтобы снова нанести удар. В этом Акбар практически не сомневается.
Интерлюдия. Чандрила
Откуда-то со стороны летит пурпурный плод, врезаясь в висок Олии Чоко. Плод лопается, сок течет по ее щеке, капая с подбородка. Она ошеломленно озирается.
– Долой! – доносится рассерженный голос. – Долой Галактический сенат! Долой Новую Республику!
Очередной плод пролетает над головой Олии.
– Ладно, Лаг, пора заканчивать… – поторапливает Трейсин.
– Нет, – прерывает ее Олия. Судорожно сглотнув, она вытирает со щеки липкие внутренности плода. – Эй ты! Подойди поближе.
Трейсин едва заметно кивает Лагу.
На краю экрана появляются чешуйчатые руки трандошанина, которые разворачивают камеру в сторону маленького зана в грязно-сером комбинезоне. В руках у него корзинка с фруктами и овощами, в основном гнилыми.
Он один.
Увидев направленную на него камеру, он машет руками:
– Нет-нет, я не хочу, чтобы меня снимали. Пожалуйста.
Олия осторожно подходит к нему, протягивая руки.
– Если у вас есть какие-то возражения, я готова их выслушать.
– Я… – Зан, заикаясь, оглядывается вокруг, как будто случившееся всего лишь шутка. Или он просто не был готов к подобным последствиям. – Извините, мне нужно идти.
Он пытается уйти, но Трейсин преграждает ему путь.
– У вас есть возможность высказаться.
– Правда? – подозрительно спрашивает он.
– Правда, – подтверждает Олия. – Расскажите о своих проблемах.
«Мы в эфире?» – одними губами произносит Трейсин в сторону камеры.
На экране на мгновение появляется поднятый чешуйчатый палец.
– Я… – начинает инородец. – Я Гиска Дотало, с Ган-Морадира, колонии в Среднем Кольце. Пришла Новая Республика. Они… они уничтожили имперскую базу. Теперь имперцы ушли. Имперцы были жестоки, но при них хотя бы был порядок! У нас была вода и еда, все работало. Потом повстанцы ушли, пришли бандиты и пираты. Нам не хватает еды, колодцы забиты, и… – Он начинает всхлипывать. – Мы скопили кредитов, чтобы я смог прилететь сюда. Я – единственная наша надежда.
Какое-то мгновение Олия ошеломленно смотрит на него.
Трейсин уже готова вмешаться, но Олия говорит:
– Хорошо, что вы прилетели, господин Дотало. Насколько я знаю, у Ган-Морадира пока нет своего представителя в Сенате. Сегодня этим представителем станете вы.
