– Погоди-ка, сначала один вопрос. – Митька подобрался, словно готовясь к прыжку. – Только учти: ты соврешь, я учую. И тебе тогда крышка со всеми твоими ножами-бензопилами. Я читал про чертову паутину. – И пояснил Карине: – Тонкая сверхпрочная нить. В умелых руках становится помесью удавки и гильотины. Такой штукой тебя твой отец на балу душил. И такая же фиговина была упрятана в приз. В гонках. Возможно, вместе с паучертом. Даже скорее всего – сама она летать и цель искать не станет. – Он снова обратился к Но-нору: – Голову комментатору ты отрезал, диверсант?
Но-нор сник еще больше.
– Не я. У меня характер не диверсантский, – грустно сказал он. – Я только по шпионской части, ну там, доставка еще. А голову журналисту отрезал, думаю, Лу-лун, он давным-давно специализируется на паутине. Р-р-раз, и нет головы… И контракт у него лет пятнадцать уже. Только вы тоже учтите, что он орудие, а не убийца. Нож ведь не станешь наказывать за то, что им кого-то зарезали. То есть в разных мирах и ножи бывают разные, но я сейчас говорю о таких, которые просто предметы, больше ничего.
Карину передернуло. Вспоминать о гибели комментатора было вдвойне страшно. Вдвойне – потому что во внутренностях (где-то на трех четвертях пути к самой черноте отчаяния) клубились сразу два страха. Один – от того, что погиб невинный человек. Второй – от радости, что погиб не Диймар, а кто-то другой. Да, такая радость вызывала страх. Или сама по себе была отчасти страхом… Когда смерть незнакомца равна жизни… Кого?.. Нет, не думать о Диймаре Шепоте.
– Вообще-то я хотел позвать вас на вечеринку. – Эта фраза, такая странная, такая… из нормальной жизни, но прозвучавшая из уст паучерта, заставила Карину нервно хихикнуть. Пару раз. А потом она взяла себя в руки. – Я же обещал пригодиться, – зачастил тем временем Но-нор, – вот и начинаю. Вечеринка-то не простая, а у символьеров. Глядишь, разузнаешь чего по своей теме…
– По какой еще «моей»? – буркнула Карина, хотя на самом деле она, конечно, понимала, что паучерт более или менее в курсе ее дел.
– Никаких вечеринок, – взвилась И-ин, – во всяком случае, в таком виде. Госпожа моя, ты нас столько держала без дела и тратила так позорно мало денег из контрактного обеспечения, что дай нам час, и мы не только тебя, но и этих оборванцев превратим в достойнейших молодых людей! Для тебя мы уже подготовили наряды на все случаи жизни, даже сумасшедшей, как у тебя. А для этих двоих материал найдется…
Кажется, Карина успела кивнуть. Кажется, Рахасса вяло протестовал: мол, ему все равно, что на нем надето, на вечеринку он не пойдет. Кажется, еще кто-то бормотал еще что-то. Второй раз за эту очень длинную новогоднюю ночь Карину накрыл сон. Проваливаясь в него, она успела подумать, что, оплакивая Рудо, забыла об Арно. Успел ли их начинающий лев покинуть омертвение? Не ранен ли? Она хотела спросить об этом вслух, но губы уже не слушались. Усталость взяла свое, сон победил. Тяжелый, глубокий, но, по счастью, без сновидений.
Глава 7
На поиски
Он, разумеется, успел. И даже ранен не был, не считая пары тут же затянувшихся порезов на руках. Переход через знак обратного пути из Венеции в Третий город луны продрал Арноху холодом не просто до скелета – до самых глубин каждой кости. Но гораздо сильнее холода был огонь. Он горел в голове, прожигая черепную коробку, сполохами вырываясь из глазниц и ноздрей, оставляя черные следы. Следы эти складывались в одно-единственное мыслеслово – УБИТЬ. Выследить убийцу волка и убить.
Убить убийцу.
Но это длилось лишь секунду. А потом вместо холода пути Арно Резанов ощутил другой – живой, морозно-хрустящий, пахнущий хвоей и Новым годом. И под лапами – то есть ногами – скрипнула снегом знакомая дорога. Обратный путь заканчивался в дереве – точно напротив калитки, ведущей на участок, где стоял дом Карины. К дому направлялся Диймар Шепот, вышедший из обратного пути ровно на секунду раньше Арно. Убийца волка.
Огонь снова полыхнул в голове. Разум мальчика Арно на короткий миг сжался в страхе, забиваясь в самый темный угол сознания. А тело отнеслось к превращению, как к чему-то обыденному, например ходьбе или взмахам рук. Ни боли, ни мышечного напряжения… вообще ничего необычного.
Львиные лапы сделали шаг, еще шаг. В следующий миг молодой лев опустился на четыре конечности, но лишь для того, чтобы пружинисто оттолкнуться от утоптанной дорожки и положить бывшие руки на плечи человеческого… детеныша. Несмотря на то что – убийцы, все равно – детеныша. Лев чувствовал невзрослость своей жертвы. Другое дело, что она была ему безразлична.
Невзрослый человек убил волка. Не волчонка, но все же – волка.
Конечно же детеныш не устоял под весом львиных лап. Он рухнул ничком, одного шага не дойдя до калитки. Нырнул в снег лицом, наверное, глотнул белого холода. К лучшему. Не завопит.
Лев прижал добычу к заснеженной земле.
Мальчишка в самом деле не закричал. Он лишь извивался, пытаясь вырваться. Но лев, хоть и был не крупнее Арночеловека, оказался слишком тяжел, он только глубже вдавил Диймара в свежевыпавший снег.
Разум мальчика Арно с удивлением и любопытством – сочетание, которое сильнее страха! – отметил: он не превратился в льва целиком. Как будто бы… недопревратился. И это тоже казалось вполне нормальным, да еще и оставляло некоторый простор для человеческих движений. Он сумел привстать на задних лапах, чуть высвобождая Диймара, но только для того, чтобы перевернуть его лицом вверх. Пусть видит, как полыхают львиные глаза его смерти.
