– Мить, я… – Ее рука уже против воли погладила парня, просто чтобы пригасить эту злость. Но не помогло, даже наоборот. Митьку рвануло.
– Карин, думаешь, я не вижу? Как ты ко мне то жмешься, прямо под кожу лезешь, то отскакиваешь на три метра, а глаза при этом испуганные? Ты ведь толком не понимаешь, что это, а поговорить тебе не с кем. Это, балда ты моя инфантильная, называется «физиология», если чуть поточнее, то «влечение». Слово такое красивое, а внутри от него стыдно, да? И еще страшно, потому что это же неправильно-неправильно. Как будто кто-то проверяет, соответствуют наши чувства образцам или нет. Прикинь, между друзьями такое тоже происходит и гораздо чаще, чем ты представить можешь. Только ты сейчас еще Шепота с его полоумными выходками не пережила, не переревела. Поди, зарекаешься вообще на парней смотреть. А тут я! А мне… А я еще в лесу тебя поцеловать хотел, когда октокоптер и тропа, помнишь? И, клянусь, тебе бы понравилось. Да и сейчас тоже. Но. Я. Тебе. Не. Аспирин. Нефиг мной сопли-болячки после Шепота залечивать. Поэтому я сейчас в волка превращусь, а ты не вздумай! Ложись мне под бок и спи. А утром… забудем этот разговор навсегда, поняла?
Последнее слово-фразу он прямо-таки выкрикнул. Да еще как-то получилось, что во время своего монолога он встряхнул девчонку и перевернул, – теперь она смотрела прямо ему в глаза. И, честно говоря, разрывалась. То ли зажмуриться, замотать головой и в самом деле сделать вид (прежде всего для себя самой!), что этого всего не было, не было, НЕ БЫЛО! То ли смотреть и смотреть, изо всех сил всматриваясь, стараться
Глава 15
На Тающих Островах
Утром Карина проснулась от двойной щекотки. Лицо и шею раздражала волчья шерсть. Видимо, всю ночь девочка проспала без движения, приминая щеками грубый, упругий, но гладкий остевой волос вдоль его роста и тем самым создавая ровную мягкую подушку. Но под утро зашевелилась, видимо, спросонок решив зарыться в эту «подушку». Теперь жесткая шерсть щекотала и даже колола острыми кончиками волосков нежную человеческую кожу. Вторая щекотка была от тонких струй холодного воздуха. Как будто в окно направили ледяной душ, но не из воды, а из воздуха.
Вызвав в памяти «нестыдную» часть ночного разговора, Карина хорошенько потянулась, помахала руками в воздухе и натянула смятую, можно сказать жеваную, рубашку, вернее, верх комбинезона. Надо же, Митька и физика не ошиблись (ну да, такой дуэт – сила!), и одежда была теплой. Она тут же принялась отдавать хозяйке тепло, кстати, Каринино собственное. Но чтобы не замерзнуть вновь, требовалась зарядка посерьезнее. Девочка спрыгнула на пол. Кстати, да, именно спрыгнула. Кровать, узкая и жесткая, была довольно высокой, около метра над полом, если не больше.
Белый волк не шевельнулся, не считая чутко дрогнувших кончиков ушей. Да еще чуть глубже нырнул носом в собственную шубу, чтобы посторонние запахи не мешали последним перед пробуждением снам – самым сладким, как у зверя, так и у человека.
Карине ужасно захотелось погладить Митьку, потрепать между ушами, пощекотать под подбородком. Совершенно идиотское желание, угу, как будто пятилетка увидела «собачку». Но ведь отчасти так оно и было! Быть человеком и смотреть на друга-волка ей до сих пор не доводилось. А если и доводилось, то не дольше нескольких секунд, которые, разумеется, в счет не шли.
Гладить, конечно, не стала – еще отхватит полконечности, если проснется не в духе. Вместо этого сделала несколько широких взмахов руками, разгоняя кровь, пошагала по комнате да пару раз наклонилась, с наслаждением ощущая, что ладонями можно упереться в пол, а резерв гибкости талии и растяжки связок в коленях еще не исчерпан. А если колесо? Или получится только вылететь в неизвестность из этого недоокна?
Ну как тут не попробовать?
В неизвестность не вылетела, но в узкий проход между кроватью и стеной не вписалась. Треснулась коленом и зашипела от боли.
Белый волк резко вскинул голову, просыпаясь, и тут же потянул носом – явно ощутил запах девчонки. О, мрак, сейчас решит, что это завтрак.
Но белый волк вдруг выгнулся дугой и потянулся. Эти потягушеньки смотрелись смешно, потому что были совершенно не волчьими. Как будто превращение началось изнутри. Внешне же очеловечивание побежало с кончиков пальцев. Рисунок волка смывался, под ним проступало изображение мальчишки. Надо же, как оно, оказывается…
– Чего распрыгалась? – спросил Митька и зевнул. – Шлепай к себе, проверь, что из нашего вчерашнего ужина можно сожрать на завтрак. И умыться бы не помешало.
Нечто до смешного похожее на обычный земной душ обнаружилось за дверью, которая, как Карина сначала подумала, вела в очередную спальню.
К счастью, в помещении в наличии были все четыре стены.
К несчастью, этот факт не компенсировал отсутствия горячей воды. Мрак и черт побери! Совсем недавно Карина и Митька как проклятые зубрили и до болящих языков отрабатывали знаки нагревания предметов (не путать с согревающими, для живых существ). Это требовалось для экзамена, да и в повседневной трилунской жизни тоже. Теперь знаки больше не действовали. Поэтому, приняв после зарядки душ, Карина согрелась еще одной зарядкой. Совсем крошечной, но все же.
– А неплохо, – встретил ее Митька, тоже клацающий зубами, но свежеумытый, а оттого довольный. Он устроился вместе со столиком-подносом на ее кровати и внимательно изучал содержимое первого: что-то типа гренков, вернее, уже окаменелостей, но грызть можно. Еще рыба соленая, мясо копченое – вот они в полном порядке.
