– Угу, и поскорее. Потому что, если начнется прилив, нас зальет за десять минут.
– Точно. – Митька заложил руки за голову и уставился вверх, туда, где ослепительно белел круг неба. Точнее, не белел, а серел. Небо над Тающими Островами тоже было серым с оттенком антрацита. – Я всегда говорил, что эффект колодца есть собачья чушь, – усмехнулся он, – звезд не видно.
– Ой, Мить… – Карина тоже уставилась вверх, но не ради звезд, а чтобы увидеть, накрывает их приливной волной или пока нет, – ты же знаешь, чтобы из колодца увидеть звезды, надо туда лезть ночью, и только ночью. И еще навтыкать в шахту линз, да не как попало, а по-умному. Телескоп получится. А без него ничего не увидишь…
И не договорила. Потому что увидела. Но не звезды.
– Это… это… – Голос пропал.
– Луны, – просто сказал Митька, – они только-только из парада выходят. Прикинь, Карин, как мы привыкли к… невероятному. Днем Луну увидеть – раз плюнуть. А в Трилунье их четыре. Днем видны, ага. А нам голову лень поднять…
– Ничего не лень, – возмутилась Карина, – или за себя говори. Лично мне просто некогда. Но ты погляди, как четко видно! Сейчас львиная луна ближе всех к планете…
– Угу, если я ничего не путаю, то спасибо ей за Аблярсова с его трансформацией. Вроде как до Новогоднего парада он не мог этого сделать, отступник все же… – Митька задумался, привалился плечом к стене колодца, сморщился и потер «точку состыковки» на своей руке. Но Каринино восхищение, видимо, оказалось заразительным, и он подхватил: – Наши волчьи луны совсем близко друг к другу и из-за Львиной только чуточку торчат. Даже непонятно, где беловолчья, а где сероволчья… А пресловутая Драконья…
– Вот ее-то как раз видно. – Карина поняла, что у нее дыхание перехватывает. – Мить, ты подобное видел когда-нибудь? Хоть в фантастике какой- нибудь?
Да уж, тут было от чего дыханию в зобу… спереться. Драконья луна, оказывается, вылезла из-за волчьих больше чем наполовину. Но не это так удивило девочку. Невероятным, неправильным, диким для взгляда землянина было другое.
– Овальную луну? – на всякий случай уточнил Митька. – Не видел. Хотя Фобос и Деймос… Но они же не спутники обитаемой планеты с климатом, приближенным к земному. А тут яйцо яйцом. Если только от наших глаз не скрывается что-нибудь уж вовсе сюрпризное.
– Боюсь даже представить, что это может быть. – Карине стало весело. – Может, хвост?
Дожать мысль не получилось – произошло то, чего девчонка так опасалась. Первая приливная волна, можно сказать, робкая, нащупывающая путь к берегу, дошла до провала-туннеля. Внутри полилась холодная соленая вода. Карина отскочила от стены, врезалась в Митьку. Но в колодезной тесноте, в общем-то, шарахайся не шарахайся – от душа не спрячешься.
Митька шумно выдохнул.
– Физподготовку не растеряла? – спросил он. Карина помотала головой. – Упираемся спинами, конечностями и выдавливаемся, как можем.
Ох, нет. До самого верха добраться, наверное, и Митьке-то слабо, не то что Карине… Возразить она не успела. Следующая, более обильная и почему-то более холодная волна плеснулась в колодец с шипением.
Стоп-стоп.
С каким еще шипением?
Митька не успел приступить к выполнению собственных указаний. Ноздреватая поверхность пола под ногами вспузырилась, хоть и не нагреваясь. Карина изо всех сил толкнула друга к стене – мало ли какой еще сюрприз им готовят Тающие Острова, – а сама полу-отскочила, полуотлетела в противоположную сторону. Благо лететь-то всего ничего… при желании можно за руки взяться над тем, что происходит под ногами. А что там, кстати?
Мелкодырчатый, похожий на терку пол превратился в настоящую пену и… стек, открывая овальное нечто. На первый взгляд – нора-дыра, но долю секунды спустя словно мыльный пузырь надулся из этой самой норы. Только не мыльный, конечно. А каменный. Вроде лунного, но совсем белого цвета, с лиловыми всполохами, как на шкуре Рахассы-дракона, только внутри. Эта красота поднялась до уровня колен Карины и замерла.
– Что происходит? – услышала она свой голос. – Уже пора паниковать, или еще подождем?
– Подождем, наверное, – предположил Митька.
Карине, может, и хотелось бы сказать, что следующий ее поступок был продиктован «неведомым порывом, которому невозможно противиться». Но на самом деле ей просто стало любопытно. Она отряхнулась от очередного ушата океанской воды, а потом взяла и потрогала камень. Погладила, как котенка.
– Теплый, – ответила на Митькино предупреждающее шипение, – даже горячий. Ой!
Камень нагрелся так, что держать руку на нем стало невозможно. В шахте тоже стало тепло. И светло.
Камень засиял, но как-то странно – словно весь его свет не осветил крошечное помещение, но собрался в луч и метнулся вверх. К… луне? И где-то по пути встретился точно с таким же лучом, несущимся от яйцевидного спутника планеты к… Да, теперь стало понятно, что к каменному яйцу, надежно (впрочем, надежно ли, если Карина и Митька вообще случайно сюда влетели?) спрятанному во впадине-колодце на черном-черном океанском берегу
Лунный луч бело-розового цвета стоял столбом, вырываясь из шахты и устремляясь в небо.
