– Я пришел забрать вас отсюда. Вернее, принимая во внимание вчерашние события, пригласить последовать за мной.
Карина удивленно посмотрела на Митьку и наткнулась на его взгляд, выражающий ту же эмоцию. Неувязка была явная, прямо-таки на поверхности лежащая.
– Если ты друг Рахассы, – медленно проговорила она, – то должен знать о нашем с ним уговоре.
– Да-да, он попросил вас украсть у символьеров Межмирный камень. – Океорон вернулся на свое прежнее место, выпустил когти и зацепился за неровности черной глыбы. – Дело в том, что он чужак в Трилунье, к тому же дракон. Он не понимает, насколько это опасно для вас. К тому же для него амулет, прямо скажем, не вопрос жизни и смерти. Хочет, понимаете ли, прекрасную девицу в гости в свой мир сводить. Если пораскинет своими тысячелетними мозгами, то и без камня выкрутится. Ну, чего встали? Пошли! Стая ждет на берегу. Если очень постараемся, то протащим вас через защиту, которую символьер со знаккером выставили.
Митька задумчиво посмотрел на Карину. А она на него. Жаль, конечно, что его «талисман» так и не нашелся, сейчас бы не помешал разговор без лишних ушей. По глазам друга было понятно, что он взвешивает варианты. Прямо-таки весы качались в каждом зрачке.
– Хм… А раздел-то в «Сказнике» тот еще… – сказала она, очень надеясь, что друг поймет ее правильно, – да и обещания свои мы привыкли выполнять.
Митька усмехнулся, отбросил сомнения.
– К тому же есть у нас один принцип, – сообщил он Баррену, – идиотский, но железный. Если что-то очень нужно нашим врагам, то мы костьми ляжем, но враги это «что-то» не получат.
– Точно, – поддержала Карина, – символьеры уж точно нам не друзья. И если символьеры решились на нарушение каких-то там древних, но явно до жутиков священных договоров-уговоров, лишь бы Межмирный камень из рук не выпускать, то он им ужасно нужен.
– А значит, они его не получат. Точнее, лишатся, – заключил Митька.
Баррен Костов только переводил взгляд с одного волчонка на другого. Да еще головой вертел.
– Да вы жизни лишиться можете из-за этого принципа! – воскликнул он. – В самом деле идиотизм!
– А мы привычные! – Карина начала сердиться на этого горе-спасителя. – И, как видишь, живые. В отличие от…
Она вообще-то имела в виду «в отличие от большинства врагов». Но завершила свою реплику в неудачном месте. Океорон почему-то разозлился.
– Нашли чем гордиться! – защелкал он клювом. Ни дать ни взять его очень дальний родственник, птероворон Кру. – Это состояние имеет свойство прекращаться, причем не угадаешь, когда и как! Тьфу, дураки, сопляки! Надеюсь, когда одумаетесь, будет не слишком поздно! А вы одумаетесь, клянусь Змеем и Радугой! Мое почтение!
Он сделал жест крыльями, словно это были руки и поднимали над головой изысканную треуголку британского морского офицера. Раскланялся и улетел. За ним потянулись остальные несколько птиц, до сих пор смирно сидевших на развалинах Первого города луны.
– «Человек смертен; хуже всего, что он внезапно смертен», – процитировал Митька Михаила Афанасьевича Булгакова.
– Угу, думаешь, он читал? – Карина с сомнением посмотрела вслед их странному новому знакомому
– С учетом того, что в «Сказнике» его описывают в разделе «нежить», да вот по этому эмоциональному всплеску… хм… Возможно, на собственной шкуре выяснил. – И без всякого перехода добавил: – Знаешь что? Мне от этого всего еще больше хочется поесть. Не сытости ради, а чтобы вкус мяса почувствовать. Сразу легче думается.
Карина обернулась к костру. Ну мрак побери, только этого не хватало. Хоть часы приема посетителей назначай.
– Что-то сомневаюсь я, что в ближайшее время тебе светит его почувствовать, – сообщила она другу.
Со стороны дороги, ведущей от гостевого дома на берег, прямо к ним шли, чуть петляя в лабиринте развалин, Евгений Радов и Юлли как-там-его- фамилия.
Глава 18. Побыть послушной доченькой
– Охотиться на океоронов нельзя, – сообщил Юлли, и голос его из глубины капюшона звучал приглушенно и холодно.
– И вам добрый день, – отозвался Митька.
От этой размеренности у Карины привычные мурашки по спине побежали. Сейчас можно было ожидать всего. И драки, и… совсем жесткой драки. Хотя нет. Митька никогда бы не потерял голову настолько, чтобы нарываться на двух взрослых, один из которых знаккер, другой – символьер.
– Что-то вы долго тормозили с этой информацией. – Карина чуть не засмеялась, поняв, что от одного вида Юлли и Евгения у нее какие-то предохранители в голове перегорали и рекой разливалась грубость, граничащая с хамством. – Значит, не такие уж они и ценные птахи. А название классное.
Юлли покачал головой. Наверное, даже закатил глаза, как бы приглашая небеса (а точнее, подкладку своего капюшона) полюбоваться, с какими грубиянами и остолопами приходится иметь дело ему, тонкой натуры человеку.
– Мы за тобой, Карина Радова, – сказал он девочке, – твоя мать хочет с тобой побеседовать. С глазу на глаз, – добавил он специально для Митьки,
