– Ничего не отвратительно. Ты к тому же заикаться меньше стал, – подбодрила как смогла Карина, – не отвлекайся от главного, от любви то есть…
Резанов снова заалел, как цветок шиповника на заре. Ну все, попал Арношечка. Теперь, когда актуальный кошмар с зарвавшимися символьерами и Митькой в плену закончится (а он закончится, даже если по швам треснуть придется!), можно будет дразнить друга всей этой любовной лирикой. Дразнить и смотреть, как он офигительно прекрасно краснеет. Золотой мальчик, сын богатенького папочки, а сам стесняшка-стесняшка. Надо же!
– Я в нее почти влюбился, а потом ты явилась в «Блины-оладушки», и я влюбился уже в тебя, – скороговоркой выпалил Арно. И так же торопливо добавил: – Но тоже ненадолго. Ты оказалась почти совсем свой парень, а я парней ну вот никак…
Карина прыснула, не удержалась. И вновь постаралась вчувствоваться в момент бытия – даже в самом кошмарном кошмаре надо найти пару минут и поговорить о любви и влюбленностях с другом. Это… греет и дает силы на сворачивание гор, пригорков и астероидов заодно.
– Вот, блин, спасибо, Арно Резанов, – сказала она сквозь смех, – если тебе от этого приятно станет, то я тоже сознаюсь, что сама в тебя ненадолго влюбилась. Еще с нашего первого свидания, ну, того, случайного на помойке. Аж дней на пять, наверное! Еще очень переживала, что ты не спросил, как меня зовут.
– Ух ты! – искренне обрадовался Арно. – Вот так дела. А потом мы что, остались друзьями, что ли? Собака, ты мне надоела, давай ты будешь мне котом?
– Волчара, ты мне надоела, давай тебе я буду львом, – перефразировала Карина. – Криво, зато точно, ага. Не-е-е, мы не «остались», мы «стали друзьями». А момент влюбленности, то есть как бы воспоминание о влюбленности, пусть присутствует, круто ведь. Вот заведем себе, я – парня, а ты, так и быть, девушку… пусть ревнуют, не расслабляются! Но ты, это, сам не расслабляйся, давай про Люську дальше.
– Н-ну… а что рассказывать? Дальше все вот так завертелось… И мне кажется, что в том, что стало с Люсией, я тоже виноват. Как бы ответственность несу. Тут уже и ре-речи быть не может ни о какой л-любви. Просто… я недавно понял. Как будто она тоже детеныш, а я чувствую ее в беде. Она как будто постоянно в беде. Твоя бабушка назвала ее сломанной…
– Моя – кто?..
Теперь настала очередь Арно рассказывать о прожитых двух днях.
– П-похоже, что в Трилунье время идет по-другому, – заключил он.
– Не совсем, – мотнула головой Карина, – те же двадцать четыре часа, шестьдесят минут, все дела. Но разница во времени есть, только я не знаю точно какая. Вроде бы здесь на пару-тройку часов больше. Может, на четыре-пять даже. Да еще на Тающих Островах на пару часов больше, чем в Третьем городе луны… Да наплевать, Арно, это вообще сейчас не важно. Важно, что моя бабушка жива, более-менее нормальная для трилунки-то. Да еще и толпа волчат! Это же надежда для двух витков, представляешь?
– Да… и она сказала, что Люсия сломана.
– Подозреваю, что к Люське скорее относится «цель, как оправдание собственного желания убить». Извини, но это так. И если в ней что и «поломано», то не тобой, а… наверное, еще до нашего с ней знакомства. Я просто людей мало встречала, поэтому и не удивлялась Люське. Хотя, если честно, и сейчас не удивляюсь. Откуда-то ведь берутся маньяки, злодеи, в конце концов, всякие адовы диктаторы. Леля правильно тогда сказала, что не все подонки вырастают из несчастных детей. Поверь мне, нет там поломок…
Арноха упрямо склонил голову.
– Я… все же попробую. А ты прости меня, что я как-то не рвусь мир спасать. Тут детеныши и отец… И еще Антуан. Я тут нужен.
Нельзя сказать, что такое Арнохино заявление ее порадовало. Но это было ожидаемо. Из всех волчат она, Карина, хоть и вляпывается серьезнее и регулярнее всех, но и в помощи нуждается меньше остальных. А стремление льва нестись детенышу на помощь не работает через Межмирье.
– Арнох, я, во-первых, тебя и не тащу в Трилунье. Вообще не представляю, что ты там будешь делать. А во-вторых, мне, честно говоря, сейчас на весь этот мир стало… хвост положить. У меня сейчас весь мир к одному Митьке стянулся. За ним и пойду. Мне любой спутник грузом будет, а не помощью. Ты уж лучше тут оборону держи. С учетом того, что мой папаша отправился, скорее всего, к бывшим коллегам твоего, ты не заскучаешь. А мне бы сейчас, честно говоря, пожрать и отдохнуть до темноты, большего не надо. Тропу заново открою, неподалеку отсюда. Так лучше будет.
Кажется, это прозвучало чуть… грустнее, даже обиженнее, чем следовало. Потому что Арно встрепенулся. И руки вынул в видимую глазом трехмерность пространства.
– П-по-погоди, ты меня не поняла, вернее, я объяснил не так, – он слегка рассмеялся, и в смехе прозвучало облегчение, – ты же не подумала, что я тебя совсем брошу? Нет, я просто прямо сейчас не могу. Закара с Островов сама будешь вытаскивать. Но ты права, тебе там только лишнего груза и не хватало. Еще, чего доброго, двоих вместо одного спасать придется. Но я, как только перетащу сюда детенышей и Марка Ф-ф-федоровича с его ребятами, еще раз см-смотаюсь к твоей бабушке, поговорю с ней, а потом – в Трилунье. Свяжусь с тобой и… д-д-дальше, как всегда, по обстоятельствам.
Карина уселась рядом с Арно на пол и от души обняла его.
– Спасибо тебе, левушка, – от души сказала она, – ты почти что совсем лучше всех на свете. Ну-ка, превратись, за ушком почешу.
– Д-да ну тебя… – Арноха срочно покраснел и принялся отбиваться. – Чего ты во мне хорошего нашла? Я собираюсь твоей бабушке сказать, что она должна выставить детенышей из омертвения, а сама остаться там в одиночестве на неопределенный срок.
