Я вам правду расскажу, православные, Чтоб вы знали-понимали да кумекали, Как на матушке-Руси поживается, Что за чудные дела у нас деются. То ли спьяну мы все сполоумели, То ль до белой горячки упилися, Поглядим наверх – Матерь Божия! У Расеи в глазах раздвоение! Как на небе сияют два солнышка, Как в ночи серебрятся два месяца, А у нас два царя Алексеича, Да один другого диковинней. Сдергивает с головы и нахлобучивает на медведя свой дурацкий колпак, достает из мешка куклу. Медведь начинает ее качать, шутовски изображая царя Ивана.
Скоморох.
А вот старший – Иван Алексеевич. Птаха божия, душа детская. Знай сидит себе в златом тереме, Только в куклы, болезный, играется. Надевает на медведя потрепанную европейскую треуголку. Дудочник начинает бить в бубен, как в барабан. Медведь марширует.
Скоморох.
А вот младший – Петр Алексеевич. Он не в куклы, в солдатики тешится. Сам весь дёрганый да припадошный, На немецкие штуки повадливый. Медведь дергается, словно в припадке, треуголка падает. Из-за стола, где сидит человек в синем кафтане, поднимается его вертлявый сосед и тихо выходит.
Скоморох надевает на медведя кокошник. Тот начинает изображать царевну Софью.
Скоморох.
А с такими царями великими
