и искреннюю любовь к моей персоне верилось с трудом.
— Со мной нет. А вот труп… — И вздохнув, выдала я информацию: — Максим, это Аркадий. Я его не узнала, потому что он сделал пластику лица, но в полиции его опознали по стоматологической карте. — И повторила: — Это Аркадий точно.
— Как?! — Он побледнел теперь уж определенно и рухнул обессиленно в кресло, не сводя с меня пораженного взгляда.
— Я не знаю как, но это Аркаша. Я решила, что обязана сказать тебе лично, вот поэтому и приехала. И, думаю, тебе лучше самому приехать в полицию, чтобы все там у них выяснить и не ждать их вызова, а они тебя вызовут, это точно, — и сказав все, что должна была, я начала подниматься с кресла.
— Да, — рассеянно согласился со мной Макс, думая совершенно о другом. И вдруг ухватил за руку и посмотрел на меня растерянно снизу вверх. — А где он был?
— Я не знаю, Макс, — осторожно высвобождая свою руку, сочувственно ответила я.
— Да, конечно, — кивнул он. — Ты не можешь знать.
И поднялся с кресла.
Я поспешила быстро попрощаться с ним, напомнила о посещении полиции в добровольном порядке и ушла.
Поехала я на работу в центральное кафе, где через час должна была состояться наша встреча с друзьями. Подтягиваться они начали еще до оговоренного времени, но на вопросы я не торопилась отвечать, обещая, что расскажу, когда соберутся все, чтобы не повторять по несколько раз опоздавшим одно и то же.
И, как водится, пока все собрались, шумно обнимались-целовались-здоровались, пока расселись и сделали заказ — все с работы, все голодные.
Пока что-то ели-пили, так уж и глубокий вечер подкрался. А я чувствовала, что устала, и легкие приступы слабости несколько раз накатывали вполне ощутимо, поэтому и скомкала свое повествование, не распыляясь на мелочи и детали.
Рассказала про Аркашу и подозрения полиции.
Вот тут и начались жаркие обсуждения! Народ возбухал, предлагал наперебой помощь разного уровня, принялись спорить друг с другом, некоторые выбегали покурить на улицу, разволновавшись, другие подсаживались ко мне поближе, что-то уточняли, спрашивали.
Как всегда — хаос! На месте никто не усидел: все активные, шумные, шебутные! Единственным человеком, оставшимся сидеть, оказалась я, а вокруг меня закручивались воронки активности моих друзей.
Они перемещались, что-то еще заказывали, ели-пили, передавали друг другу, и от всего этого пустого шума-гама у меня начинала болеть голова, и слабость уже не накатывала, а захватила меня в полное свое распоряжение.
— Так. Все! — остановила я их галдеж. — Вы тут обсуждайте, а я домой поеду. Чувствую себя ужасно!
— Я тебя отвезу! — тут же поднялся Владимир. — Моя машины ближе всех стоит.
— Отвези, — с благодарностью согласилась я.
Свою потом заберу или попрошу кого перегнать — не в силах я сейчас за руль садиться, что-то совсем расклеилась.
По дороге до моего дома мы с Вовой практически не разговаривали — он поглядывал на меня обеспокоенно, качал недовольно головой, что-то обдумывая, но молчал, пока мы не подъехали к самому подъезду. Впрочем, тут и ехать-то было минут десять.
— Кир, ты же понимаешь, что можешь на нас по-настоящему рассчитывать? — в форме уверенной декларации заявил он, остановив машину.
— Я знаю, Вов, и благодарна вам всем за участие. Если понадобится, обязательно попрошу помощи. — И заверила: — Честное слово.
— Вот и ладушки, — порадовался он, чмокнул меня в щечку и напомнил еще раз: — Я подключусь в любой момент и через свои каналы узнаю, что там у ментов происходит. И ты же понимаешь, что не на уровне твоего этого опера-капитана и даже не его начальства.
— Я понимаю, Вов, спасибо, — поблагодарила я и стала выбираться из машины.
Что-то мне хреновастенько стало вполне так ощутимо. Переоценила я свои силы, рановато было, видимо, мне козой неугомонной по городу скакать. Еще и к этому Иваницкому зачем-то сама поехала — совсем уж рассердилась я на себя — порядочная ты наша, по-правильному хотела, по-честному, лично предупредить! Теперь вот еле ноги волочу!
Володя быстро вышел из машины, помог выбраться мне и проводил до самой квартиры. За что ему особая благодарность — действительно, что-то мне все хуже и хуже.
Забрав ключи, он отпер дверь и, поддерживая меня под локоток, усадил на банкетку в прихожей и пре-дупредил:
— Пойду твои хоромы проверю на всякий случай.
Ничего криминального и подозрительного Иванцов в квартире не обнаружил, посмеялся над этим фактом, поцеловал меня прощальным дружеским поцелуем и отбыл восвояси.
А я кое-как разделась прямо в прихожей, сидя на банкетке, покидав куда ни попадя вещи, и буквально заставила себя дойти до ванной, умыться. Оказавшись в спальне, я рухнула на кровать.
Но заснуть и отделаться легким недомоганием не удалось.
