О.: Напрямую.
В.: Но вы не заявили это в ваших свидетельских показаниях, вы просто сказали, так записали, как будто это была независимая компания, которая представляет независимые показания.
О.: Я этого не говорил, что она… то есть я не знаю, какая там форма собственности, возможно, она мне принадлежит. Это маленькая компания, которая оказывает охранные услуги не только мне, а еще кому-то, наверное, но сказать, что она зависима от меня, ну, наверное, за счет моих платежей зависима. Но я форму собственности не знаю. Я не помню, может быть, даже я акционер там, но я, честно, просто понятия не имею об этом.
В.: Но вы знали, что эта компания была с вами связана, и вы это знали, когда вы давали ваши свидетельские показания письменные. Разве нет?
О.: У меня точно не было никакого желания, и главное, в этом необходимости нет — скрывать факт, что компания «Центурион» заинтересована во мне как в клиенте, — уж точно. Более глубоких знаний у меня нет. Возможно, я и акционер там, но я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это. Может быть, она вся мне принадлежит, я просто не знаю. Это настолько мелкая сервисная компания, что я не могу ничего сказать по этому поводу.
О.: Нет, я не согласен. Если мы ссылаемся на книгу, то это под контролем Министерства внутренних дел. Книга учета оружия — это очень важный документ, и у меня никакого влияния на это нет. Если я ответил на вопрос. Заинтересована ли компания во мне как в клиенте? Заинтересована. Единственный ли я клиент этой компании? Не единственный, но, наверное, самый большой, может быть, вся организация наша там — клиент, но я точно не знаю этого. Я еще раз говорю: такое может быть, что я акционер там, я просто не знаю этого.
В.: Следующий способ, которым вы попытались доказать, что вы не могли быть на Кап д’Антиб с 7 декабря и позже, — вы представляли документы, которые показывают ваши перелеты. Ваши показания таковы, по-моему, что единственный способ авиатранспорта в то время, которым вы пользовались, чтобы полететь из России на юг Франции, — это чартерный самолет. Так?
О.: В то время, я думаю, да. Вопрос — летел бы я рейсовым самолетом или поехал бы я на поезде? Скорее всего, нет. Ну, практически со стопроцентной вероятностью.
В.: Правильно ли, что в то время — мы говорим о декабре 2000 года — люди в вашей организации, которые отвечали за организацию ваших перелетов и путешествий, включали господина Жадовского, либо Задовского?
О.: Господина Жадовского правильно.
В.: И госпожа Иванова была, да?
О.: Да.
В.: А госпожа Гончарова тоже принимала участие в организации ваших авиаперелетов?
О.: Я думаю, что в период по России — да. А перелетов за границу — нет. Ну я так думаю, я точно не помню, но, по-моему, перелетами за границу она вообще не занималась. Она по-английски не говорит.
В.: Хорошо, я не буду показывать вам корреспонденцию по этому вопросу, но вы можете мне поверить на слово, что нам представили список лиц, с которыми проконсультировались ваши адвокаты, когда они пытались найти соответствующие записи ваших перелетов, и ни господин Жадовский, ни госпожа Иванова в этом списке не фигурировали. Вы знаете об этом?
О.: Нет, я не знаю. Я же не участвовал в этой переписке.
В.: То есть вы не можете нам сказать, почему этих лиц не попросили представить соответствующие записи, соответствующие доказательства ваших перелетов?
О.: Господин Жадовский давно не работает в нашей организации. Может быть, к нему обращались, он не захотел. Но я не знаю этого просто.
В.: А теперь я хочу перейти к записям ваших перелетов, которые были раскрыты, приобщены к делу. Справедливо, что вы представили ряд записей из компании Global Jet, вы знаете об этом, да?
О.: Да.
В.: Но также правильно и справедливо, что Global Jet, хотя они представили большое количество материалов, они тем не менее объяснили, что они не
